– Это уже ни в какие ворота не лезет,– сказала она, позвонив Ренато. – Поговори с Бартоломео, может он попробует найти кого-то на замену?

– Какие ворота, Нелли? Per favore, parla chiaramentе (с итал. – Пожалуйста, говори яснее)! – растерянно произнёс Ренато. Он только успел прикурить, сделав перед этим глоток обжигающего кофе, и приготовился размышлять над новыми образами для очередной фотосессии.

– Да господи ты боже мой, ну конечно ворота ни при чём, но ты уже должен был научиться понимать меня с полуслова. Мне нужен срочно шеф-повар, иначе придётся закрывать ресторан! Хоть бери да в Италию лети за специалистом… Ну нет у нас в стране лучше, чем Бартоломео

– Calmati! Abbi pazienza, mio caro! (с итал. – Успокойся! Имей терпение, моя дорогая!) – от волнения и неспособности молниеносно помочь, Ренато перешёл на итальянский. – Где ты сейчас?

– Выезжаю в ресторан, через два часа он откроется, мне нужно всё проверить.

– Я хочу тебя увидеть, Нелли. Пять минут всего, я так соскучился, аmore mio. Приезжай, я позвоню Бартоломео, тебе не надо так волноваться.

– Ты ещё на возраст мой намекни, так чтобы я окончательно разозлилась и выгнала этого повара с руками из одного места, из ресторана.

– Я ничего не понимаю, просто жду тебя в студии,– быстро ответил Ренато и отключил связь. Это было единственно верным решением заставить Нелли приехать, потому как спорить или доказывать, а уж тем более оправдываться было бесполезно. Он хорошо её изучил, и знал, как остудить в ней готовый к извержению вулкан.

Накануне к Ренато заезжал банкир, тот самый Борис Евгеньевич, забрал несколько портретов Нелли с последней выставки, чем раззадорил пылкую мужскую натура художника. Это не был укол ревности, нет, напротив – понимание, что твою женщину ценят и обожают, боготворят и любят, пробудило в Ренато воина-охотника. Выбор он всегда оставлял за женщиной, и сейчас Нелли была с ним, автоматически делая его победителем. «Борис остался в прошлом, и ни один его поступок больше, не заставит меня вернуться»,– как-то сказала Нелли и Ренато успокоился. Но вчерашний приезд, заставил его немного задуматься, от чего-то начать переживать. Борис мог прислать кого угодно, связаться с менеджером Ренато, который организовывал последние несколько выставок, и вообще остаться инкогнито – купил кто-то там картины, даже не торгуясь, и прекрасно. Но банкир сделал всё настолько открыто и так самоуверенно, что Ренато был на грани. После осознания себя победителем, его накрыла волна раздражения и гнева, будто Нелли была королевой, а Борис королём, а он лишь обычный художник при дворе. Что касалось королевы, то тут и говорить было нечего, но уступать какому-то, пусть и банкиру, место короля, Ренато не собирался. Прошедший вечер стал негласным началом войны между ними, и оба это прекрасно поняли.

– У меня не больше двадцати минут, и я надеюсь успеть выпить твой наивкуснейший кофе, и поговорить с Бартоломео,– раздалось с первого этажа. Ренато бросился встречать Нелли, радуясь как мальчишка, что она всё-таки приехала.

– Кофе, конечно! – он обнял её, целуя в холодную с мороза щёку. – Самый лучший кофе для единственной в мире королевы.

– Ты снова заперся в своей берлоге и напрочь забыл, что в мире полно действующих королев, мой милый,– сняв пальто и отдав его Ренато, Нелли тут же принялась загибать пальцы, перечисляя страны, где правят монаршие особы. – Нидерланды, Швеция, Норвегия, Иордания, Бельгия, Япония, и ещё не меньше двадцати стран, а я даже не титулованна. Так, дай мне тапочки, а то я натопчу тут, потом сама же и убирать буду. Зима неожиданно наступила, в конце февраля, к вечеру есть шанс не добраться до дома.