Цари встретились через три дня в устье долины, где произошло сражение. Место было выбрано удачно. Открытое пространство хорошо просматривалось, что исключало засаду. До лагеря ассирийцев было почти четверть дня пути верхом. Рядом со стороны киммерийцев находился сосновый лес, в котором можно было быстро укрыться. Асархаддон заверил, что приедет один в сопровождении двух знаменосцев, толмача39 и слуги, который будет разливать вино и подавать яства. Лигдамису тоже предлагалось взять с собой четырех человек. Остальные могут подождать в роще.

Молодой киммерийский царь не был сведущ в дипломатии, но, посоветовавшись с вождями, решил согласиться на эти условия. Даже если его убьют, орда не распадется. Трон по крови займет Аккатун, младший сын Тешупы. Лигдамис планировал взять с собой трех лучших стрелков на самых быстрых конях. Они остановятся на расстоянии двухсот шагов от шатра и, если что-то произойдет, убьют всех. Еще сотня всадников будет находиться в глубине леса и придет на помощь в случае вероломства.

Асархаддон не очень беспокоился за безопасность. Под своим именем он решил послать на переговоры одного из генералов. Тот облачился в легкие доспехи. Поверх накинул длинную шерстяную тунику, расписанную золотом и украшенную бахромой, а на нее обернул плотную алую шаль с золочеными кисточками. Весь наряд скреплялся золотой пряжкой, украшенной цветными камнями. На голове у него был золотой шлем с изображением крылатого Ассура, а в руках – бронзовый золоченый дубликат царского жезла. Вид у генерала получился царственный. А учитывая густую, плотно увитую кудряшками, черную, как смоль, бороду, присыпанную золотой пудрой, отличить его от царя человеку, ни разу не видевшему вблизи правителя Ассирии, было невозможно.

Перед отъездом на встречу с ассирийским царем к Лигдамису подошел его младший брат и протянул ему небольшой медный амулет в виде пентаграммы на витом кожаном шнурке.

– Надень это. Пусть знак нашего рода хранит тебя от беды и вероломства. Как повелел отец, он сделан из его амулета. Из одного большого получилось два маленьких. Жрецы говорят, что чувствуют в них магическую силу. Надо только верить в нее.

– Спасибо, брат, – царь обнял Аккатуна. – Если мы заключим союз, ты по воле отца возьмешь пять тысяч всадников и пойдешь на восток.

– Давай поговорим об этом, когда ты вернешься. Будь осторожен. Ассирийцы известны своим коварством.

– Если я погибну, ты отомстишь за меня, – Лигдамис хлопнул брата по плечу и ловко запрыгнул на коня. – Но чувствую я, что в этом не будет нужды. Нас ждет славный поход на запад, – он ударил пятками по бокам, и гнедой жеребец, мотнув головой, пошел резвой рысью.

На подходе к долине посланные вперед разведчики донесли, что прочесали лес. Никого вблизи места переговоров не обнаружили. Ассирийцы утром приехали на телегах. Поставили шатер, подняли его стены, чтобы со всех сторон было видно, что происходит внутри, обустроили очаг в широкой железной чаше, развели огонь и удалились. За ними на колеснице приехал ассирийский царь в сопровождении двух конных знаменосцев, слуги и толмача. Царь сейчас возлежит в тени шатра на подушках, пьет какой-то отвар и беседует с переводчиком. В долине тоже никого не видно. Лагерь ассирийцев живет обычной походной жизнью. Конные разъезды далеко не уходят, как бы показывая, что ничего дурного не замышляют. Было похоже, что ассирийцы не планировали никакого вероломства.

Выслушав разведчиков, Лигдамис поцеловал амулет с пентаграммой, приказал сопровождавшей его сотне рассредоточиться в лесу и, если что-то заметят, трубить в сигнальный рог. Сам взял с собой трясущегося от страха торговца-переводчика, трех самых метких лучников на быстрых конях и двинулся к шатру.