– Угу, – вздохнула Риона.

Далекий вой гончих пробирающим до костей «У-у!» подхватил и продолжил ее ответ.

– Подожди, – остановила Кабара Кристина, увидев, что тот стал сматывать хлыст. – Он может еще пригодиться.

– Зачем? – ответил метатель ножей, и не думая прерывать свое занятие. – Ты вернулась, наш цирк снова обрел директора, ура-ура, все счастливы, и выслеживать «Обскурион» больше нет необходимости.

– «Обскурион» – нет, – согласилась Кристина. – Но нам нужно найти другие цирки.

Кристина обвела взглядом собравшихся циркачей. Отметила, что среди них нет Фьора. Невольно задержалась на прищуренных глазах Джады. Увидела мелькнувшую на лице Графини растерянность и обратила внимание, как отвел глаза в сторону Вит. Поймала проницательный, знающий взгляд Ковбоя, удивилась тому, что за время ее отсутствия его не выкинули из цирка, и сделала глубокий вдох. Она устала – она так сильно устала! Больше всего на свете ей хотелось вернуться в свой трейлер, рухнуть на кровать и проспать сутки, не беспокоясь ни о чем на свете.

Однако должность директора цирка ощущалась почти физически, словно тяжелая шинель, накинутая на плечи, словно ладонь, напоминающим жестом прикоснувшаяся к руке. Эта должность возлагала ответственность, от которой Кристина не могла отвертеться, – и больше не собиралась этого делать. Она расскажет циркачам все. Все, в том числе и свой амбициозный план найти все остальные цирки, собрать все амулеты и с их помощью запечатать проход в их мир раз и навсегда, чтобы ни один фамильяр больше не мог через него проникнуть, а потом освободить «Колизион» и все остальные цирки и вернуться обратно, в прежнюю жизнь.

Да, она выложит им все, а дальше уже их дело – верить или не верить, поддерживать ее или нет. Что перевесит: безумный, рискованный план без гарантии на успех или привычная, знакомая рутина их странной недожизни, в которой они застряли после того, как их вытеснили фамильяры?

– Устраивайтесь поудобнее, – предложила Кристина циркачам, – я еще очень многое не успела вам рассказать, и разговор у нас будет долгий. А после него нам всем предстоит принять очень важные решения.

Обстановка дома становилась невыносимой; отношения отца и матери накалились до такой степени, что атмосфера гудела от напряжения даже несмотря на то, что родители друг с другом не разговаривали. Они не разговаривали настолько демонстративно, что от этого «неразговора» едва не летели искры.

И хотя эмоционально их вражда Тину никак не задевала, она, разумеется, понимала, что так быть не должно. В идеале семья нового фамильяра должна жить в состоянии полного счастья и гармонии; это своего рода один из главных показателей того, что фамильяр преуспел. Тина обеспечила своей семье все, необходимое для счастья, так какого же черта до этого счастья в семье по-прежнему, как до Луны – пешком?

Хотя никаких сводов, кодексов и правил не существовало, по негласному положению вещей, фамильяры старались лишний раз не воздействовать на близких людей, и потому Тина с тяжелым сердцем применила внушение к матери, чтобы объяснить исчезновение Кирилла. Об отце беспокоиться не пришлось, он отсутствие сына не заметил.

– Его поместили в клинику. Очень хорошую клинику. Это только на время. Ему там помогут, – мягко внушала Тина матери, и та послушно принимала ложь.

Оставалось еще одно неудобство в виде школы, и Тина никак не могла решить, что же выгоднее: взять под воздействие каждого учителя и внушить ему, что она на самом деле ходит на уроки – весьма трудоемкое и энергозатратное занятие, либо все-таки ходить в школу, но при этом пропускать по полдня вместо того, чтобы быть вместе с другими хостильерами и Первым фамильяром.