Худой поднял голову и свистнул напарнику.

– Готов!

– Фу, Маккартни!.. Фу, я сказал!..

– Убрали собаку. Пока… Рассказывай, как будешь платить. Мы тебя слушаем.

– Я… Я не знаю…

– Блядь, – с руганью ударил Худой бизнесмена в живот ногой. – Что, вторая серия начинается?

Крюков скривился от боли, затараторил сбиваясь:

– Нет, погодите! «Гелендваген» стоит в гараже, двухгодовалый. Можно продать за…

– Продадим, – кивнул Худой. – Еще что?

– На счете в банке еще… Тысяч триста, может быть… На зарплату людям…

– Так, все понятно. Дом застрахован?

– Нет, – Крюков помотал головой, всхлипнул и повторил еще раз. – Нет.

– Тогда страхуй. Сожжем, получишь деньги, отдашь нам. Молись, чтобы страховки хватило… Вставай, – Худой с усилием выдернул отвертку из отсева, а потом из руки.

Бизнесмен коротко вскрикнул и уставился на отвратительного вида рану в ладони.

– Что ты как девочка? – поморщился коллектор. – Идем, напишешь доверку на «гелек», генеральную потом у нотариуса оформим, техпаспорт с ключами сейчас отдашь… Тачка пока у нас постоит. Если со страховкой срастется, вернем. Будешь в нем жить, пока заново не отстроишься… Долго собрался сидеть?.. И ты тоже, новенькая. Двигай.

Стены в доме Крюкова были увешаны головами диких зверей. Лось и кабан оценивающе разглядывали незваных гостей стеклянными глазами, пока присевший к низкому столику в гостиной Крюков пытался подрагивающей рукой написать доверенность на управление транспортным средством.

– Вот, – протянул он документ Худому.

– И кому я ее покажу? Всю в крови измазал. Ты бы еще написал на ней: «Помогите!» Я худею… Переписывай!.. Смотрю, ты охотник, да? И оружие, наверное, есть?.. Тоже конфискуем, чтобы в спину сдуру не шмальнул…

Потом они втроем спустились в гараж, откуда уже не был слышен плач мальчика, спрятанного перепуганной матерью где-то наверху. Антрацитового цвета «гелендваген» напоминал броневик.

– Держи ключи, – Худой протянул Инге брелок.

– Что это? Зачем?

– Поедешь на нем за мной.

– Я? – растерялась Инга.

– Ну не я же. Говорила же, что водишь машину. Сашок с Маккартни на «транзите» поедут, я – на нашем «мерсе». Так что «гелек» тебе достается.

– Но он же… И прав у меня нет, – испугалась Инга. – А если остановят…

– Я худею… Да не ссы ты. Доверка же есть, хоть и кривая. Пэтээска тоже. Права, скажешь, дома забыла, извините, гражданин начальник, улыбнешься. Я рядом буду, отмажу деньгами, если что. Не возьмет денег, покажу вот это, – Худой поправил висящий у него на плече хозяйский охотничий карабин, выглядевший как ближайший родственник АК. – Открывай ворота, не стой! – кивнул он генеральному директору.

– Я не могу, не хочу! – помотала головой Инга. – Я на такое не подписывалась. Не собираюсь я ездить на угнанной машине!

– Да почему угнанная, я худею… Ты же не будешь заявлять? – повернулся Худой к Крюкову. – А хочешь, пусть он ведет «гелек», а ты сзади будешь сидеть, «сайгу» у его головы держать. Выбирай…

Обратную дорогу Инга помнила смутно. В памяти остались только ее вцепившиеся в руль скрюченные пальцы и «стопы» «мерса», на котором перед ней ехал Худой.

– Молодец! Нормально водишь, не по-бабски, – похвалил ее коллектор, когда она загнала «гелендваген» в огромный полукруглый ангар из серого рифленого металла.

Ангар находился на территории какого-то полудохлого автопредприятия в Обухово и был, как автосалон, на треть заставлен дорогими иномарками, тускло отражающими свет висящих под потолком прожекторов.

– Ключи в машине, – сказала девушка пожилому охраннику, отпершему ангар.

Тот показал Инге место, куда ставить машину, и вышел на улицу.