«Краснорукие» сражались на совесть, но выбились из сил и уступали врагу числом. Внизу, за спиной Талманеса, к бою присоединился еще один кулак троллоков.

Вариантов раз-два и обчелся: нанести удар по тем троллокам, что заходят с тыла, повернувшись спиной к тем, кто впереди, – или разделиться на маленькие отряды, после чего отступить параллельными улицами и перегруппироваться у городских ворот.

Талманес приготовился было отдать приказ, но тут услышал возгласы: «Вперед, Белый лев! За королеву и Андор!» Он развернулся. Воины в красно-белой форме смяли строй троллоков на вершине холма. Из переулка позади троллочьей орды, недавно замкнувшей окружение, появился второй отряд андорских пикинеров. Под их натиском монстры дрогнули; несколькими секундами позже вражеская группировка лопнула, будто гнойный волдырь, и троллоки бросились врассыпную.

Талманес пошатнулся, едва устояв на ногах. Чтобы не упасть, ему пришлось опереться на меч. Мадвин принял командование контрударом на себя, и его люди перебили множество удиравших врагов.

По склону сбежали офицеры в окровавленной форме королевских гвардейцев, и выглядели они не лучше «красноруких». Возглавлял эту группу Гэйбон.

– Спасибо, что объявился, наемник, – сказал он Талманесу, и тот нахмурился:

– Как будто это мы вас спасали. По-моему, все было наоборот.

– Благодаря вам у нас появилось пространство для маневра. Эти троллоки, – поморщился в свете пожаров Гэйбон, – осаждали дворцовые ворота. Приношу извинения, что не подоспели раньше. Не сразу сообразили, почему они уходят в этом направлении.

– О Свет! Дворец еще не пал?

– Нет, – ответил Гэйбон, – но беженцев там битком набилось.

– Есть те, кто способен направлять Силу? – с надеждой спросил Талманес. – И королева с андорской армией – она так и не вернулась? Почему?

– Из-за приспешников Темного, – хмуро ответил Гэйбон. – С ее величеством ушла почти вся Родня. По крайней мере, самые способные в Силе женщины. Четыре остались, и сил у них хватало, чтобы открывать переходные врата, но… во время атаки какой-то убийца лишил жизни двоих из них, прежде чем остальные успели ему помешать. Уцелевшие недостаточно сильны, чтобы послать за подмогой. Так что сейчас они Исцеляют раненых.

– Кровь и проклятый пепел! – выругался Талманес, хотя в душе затеплилась искорка надежды. Пусть эти женщины не способны открыть переходные врата, но вдруг Исцеление спасет ему жизнь? – Выводи беженцев за городские стены, Гэйбон. Мои люди удерживают южные ворота.

– Великолепно, – приосанился Гэйбон. – Но исход беженцев возглавишь ты. Я обязан защищать дворец.

Талманес, глядя на офицера-гвардейца, приподнял бровь. Гэйбон не мог ему приказывать. Отряд сохранил собственную структуру командования и подчинялся только королеве. Мэт особо настоял на этом, когда заключал контракт.

К несчастью, и Талманес не мог приказывать Гэйбону. Он набрал полную грудь воздуха, но тут у него закружилась голова, и Мелтен едва успел подхватить пошатнувшегося командира под руку.

О Свет, как же больно… Ну почему бы ране не повести себя прилично, просто взять и онеметь? Кровь и треклятый пепел! Надо как-то добраться до этой Родни.

– Где эти женщины, что умеют Исцелять? – спросил Талманес, надеясь на лучшее.

– Я уже послал за ними, – ответил Гэйбон. – Как только увидел твой отряд.

Ну, это уже кое-что.

– Я не отступлюсь от своего решения, – предупредил Гэйбон, – и не оставлю пост.

– Но почему? Дружище, город пал!

– Королева приказала регулярно присылать вестовых через переходные врата, – сказал Гэйбон. – Рано или поздно она задумается, почему не приходят гонцы, и пришлет того, кто способен направлять Силу, – выяснить, что к чему. Посланный прибудет на дворцовую площадку для Перемещения, а там…