– Нет, это справедливо, – заметила Эмис. – Эти люди многого требуют от Кар’а’карна. Он вправе потребовать что-то взамен. Они слабовольны; быть может, он намерен придать им жесткости.

– А нам и без того ее хватает, – тихо добавила Бэйр. – Зная об этом, он нас не учитывает.

В палатке снова повисла тишина. Эмис с озабоченным видом подлила воды на разогретые камни, и та с шипением превратилась в клубящийся пар.

– Вот именно, – сказала Сорилея. – Он хочет не оскорбить нас, а почтить – конечно, в своем понимании. – Она покачала головой. – Что ж, ему виднее.

– Иногда Кар’а’карн оскорбляет непреднамеренно, по-детски, – согласилась Кимер. – Мы сильны, и поэтому его требования, какими бы они ни были, к нам не относятся. Если другие способны уплатить эту цену, мы и подавно сможем.

– Этих ошибок можно было избежать, будь он надлежащим образом обучен согласно нашим обычаям, – проворчала Сорилея.

Авиенда невозмутимо встретила ее взгляд. Да, она обучила Кар’а’карна не так хорошо, как могла бы, но всем известно, насколько упрям Ранд ал’Тор. Кроме того, теперь все присутствующие в этой палатке равны. Хотя Авиенде трудно было в это поверить, глядя на неодобрительно поджатые губы Сорилеи.

Быть может, сказалось время, проведенное с мокроземцами вроде Илэйн, но Авиенда вдруг увидела все глазами Ранда. Освобождая Айил от уплаты некой цены – если он и впрямь намеревался взять ее с остальных, – Ранд оказывал им честь. Потребуй он от них того же, чего и от остальных, вот эти же Хранительницы Мудрости возмутились бы, что Айил ставят в один ряд с мокроземцами.

Что же у Ранда ал’Тора на уме? В видениях проскальзывали намеки на его план, но Авиенда все тверже верила, что завтра Айил вступят на путь, ведущий к незавидной судьбе.

И она обязана сделать так, чтобы этого не случилось. Такова ее первая задача в роли Хранительницы Мудрости. Первая и, пожалуй, самая важная из всех, которые ей доводилось выполнять. Поэтому Авиенда не подведет – должна не подвести.

– Обучением Кар’а’карна ее задание не ограничивалось, – заметила Эмис. – Я отдала бы что угодно, лишь бы знать, что за ним как следует присматривает надежная женщина. – И она со значением взглянула на Авиенду.

– Он будет моим, – твердо заявила Авиенда. «Но не ради тебя, Эмис, и не ради нашего народа». Эта мысль потрясла девушку до глубины души. Ведь она – Айил и для нее нет ничего важнее ее народа.

Но это решение принимать не народу. Право выбора принадлежало Авиенде.

– Имей в виду, – коснулась ее запястья Бэйр, – с тех пор как ты ушла, он изменился. Стал сильнее.

– В каком смысле? – сдвинула брови Авиенда.

– Он объял смерть, – с гордостью в голосе объявила Эмис. – Пускай он носит меч и одежды мокроземца, но теперь он наш – окончательно и бесповоротно.

– Я должна это увидеть, – сказала, вставая, Авиенда. – И должна узнать о его планах все, что удастся выяснить.

– Времени почти не осталось, – предупредила Кимер.

– Вся ночь впереди, – ответила Авиенда. – Этого предостаточно.

Ей ответили кивками, и Авиенда начала одеваться. Как ни странно, остальные последовали ее примеру. Должно быть, они сочли сказанное девушкой настолько важным, что решили прервать собрание и поделиться новостями с другими Хранительницами Мудрости.

Авиенда первой вышла в ночь, на свежий воздух, приятно ласкавший кожу после душного жара парильни, и глубоко вздохнула. Утомленный разум требовал отдыха, но сну придется обождать.

Зашуршал клапан палатки, откуда стали выходить Хранительницы Мудрости. Мелэйн и Эмис, тихо переговариваясь, торопливо зашагали во тьму. Кимер целеустремленно направилась туда, где стояли лагерем Томанелле Айил – наверное, чтобы переговорить с Ганом, вождем клана и ее сестрой-отцом – первым братом ее матери.