Но Перрин справился с искушением. Они пришли сюда, положившись на данную этим белоплащником клятву. Перрин не стал нарушать мир. Вместо этого повернулся и увел своих людей обратно в лагерь.

Галад проводил Перрина Айбара взглядом. Эти золотистые глаза вселили в него тревогу. Прежде он не слушал Байара, твердившего, что этот человек – не просто приспешник Темного, но исчадие Тени. Однако стоило заглянуть ему в глаза, и Галад убедился в поспешности своих выводов.

Стоявший рядом Борнхальд шумно выдохнул:

– Трудно поверить, что вы пошли на такой риск. Что, если бы он привел Айз Седай? Нам не остановить Единую Силу.

– Ведьмы не причинили бы мне вреда, – ответил Галад. – Кроме того, будь у Айбара возможность уничтожить меня Единой Силой, он мог бы воспользоваться ею прямо в нашем лагере. Но если он тот, кем его считаешь ты и чадо Байар, этот Айбара бережет свою репутацию. Вспомни, он не возглавил нашествие троллоков в открытую, а вместо этого притворился, что защищает Двуречье. – Такие люди делают ставку на хитрость, поэтому Галаду ничто не грозило.

Он действительно хотел посмотреть на этого Айбара и был рад, что так поступил. Эти глаза – все равно что признание вины. К тому же при упоминании убитых Детей Света Айбара заметно напрягся. Вдобавок пленники признались, что Златоокий заключил союз с шончан и что у него есть люди, способные направлять Силу.

Да, этот Айбара опасен. Поначалу Галад побаивался выставлять свои силы на битву, но теперь знал, что ему поможет Свет. Лучше победить этого Перрина Айбара сейчас, чем ждать, а потом скрестить с ним оружие на Последней битве. Не медля, Галад принял решение – самое верное решение: Дети Света будут сражаться.

– Пойдемте. – Он махнул рукой остальным. – Пора вернуться в лагерь.

– Неужели они думают, что я это подпишу? – Илэйн бросила стопку бумаг на пол, и та шлепнулась рядом с креслом.

– Вряд ли, – ответила Дайлин.

Чисто вымытые золотистые волосы, невозмутимое решительное лицо, идеальная грация стройного тела – безупречный вид! Настолько безупречный – несмотря на возраст, – что рядом с ней Илэйн чувствовала себя раскормленной хрюшкой в очереди на бойню. Нет, это попросту нечестно!

В камине гостиной умиротворяюще потрескивал огонь. В одном из буфетов стоял кувшин с вином. Разумеется, Илэйн не дозволялось пить спиртного, но если ей еще кто-нибудь снова предложит треклятого козьего молока…

У дальней стены, прислонившись к ней, стояла Бергитте. Золотистая коса на правом плече контрастировала с красным жакетом, белым воротником и небесно-голубыми штанами. Бергитте налила себе чая и теперь, позабавленная негодованием Илэйн, улыбалась поверх чашки. Благодаря узам Илэйн не столько видела, сколько чувствовала, как ей весело, этой Бергитте!

Больше в комнате никого не было. Илэйн удалилась в гостиную, приняв депешу от посланника Эллориен и объяснив, что хотела бы «рассмотреть» ее предложение в конфиденциальном порядке. О да, Илэйн рассмотрит его! И увидит, что его место – в мусорной корзине!

– Это оскорбление, – махнула на бумаги Илэйн.

– Ты намерена вечно держать их под стражей, Илэйн? – подняла бровь Дайлин. – Они столько денег растратили в стремлении обернуть Престолонаследие в свою пользу, что выкуп им точно не по карману. Пора уже что-то решать.

– Пусть гниют за решеткой! – заявила Илэйн, скрестив руки на груди. – Они пошли на меня войной и осадили Кэймлин!

– Да, – ровным тоном согласилась Дайлин. – Не поверишь, но я тоже это видела.

Илэйн ругнулась себе под нос, вскочила с кресла и принялась расхаживать из угла в угол под неусыпным взглядом Бергитте. Обе знали, что Мелфани советовала Илэйн не переутомляться. С упрямством посмотрев в глаза своему Стражу, Илэйн продолжила гарцевать по комнате. Чтоб она сгорела, эта Бергитте, сгорела вместе с треклятой повитухой! Ходить – не значит переутомляться.