– Что такое, Грейди? – спросил Перрин, отойдя вместе с Аша’маном подальше.

– Похоже, мы с Неалдом вполне поправились и готовы открывать переходные врата, – ответил Грейди. – Я тут подумал, нельзя ли… – Он помолчал. – Нельзя ли на денек отправиться в Черную Башню? Повидаться с семьей?

«Точно, – подумал Перрин. – У него же там жена и сын». Аша’ман нечасто о них упоминал, да и в целом не был особо разговорчивым.

– Ну, Грейди, не знаю… – Перрин глянул на затянутое тучами небо. – Перед нами белоплащники, и я по-прежнему допускаю, что Шайдо обойдут нас кружным путем и устроят засаду. Не хотелось бы отпускать тебя, пока мы не добрались до безопасного места.

– Это недолгое дело, милорд, – настаивал Грейди.

Иной раз Перрин забывал, насколько молод этот Аша’ман. Черный мундир и потемневшее от солнца лицо добавляли ему возраста, хотя на деле Грейди был всего лет на шесть-семь старше Перрина.

– Как-нибудь выберем удобный день, – пообещал Перрин. – Уже скоро. Сперва надо узнать, что случилось с тех пор, как мы ушли. Не хотелось бы действовать опрометчиво.

Балвер научил его, что знание – сила.

Грейди кивнул с умиротворенным видом, хоть и не получил однозначного ответа. О Свет! Даже от Аша’манов иной раз пахло как от людей, которые всерьез считали Перрина своим лордом, – хотя, когда все только начиналось, они вели себя весьма отстраненно.

– Раньше ты не задавал таких вопросов, – сказал Перрин. – Что изменилось?

– Все, – тихо ответил Аша’ман, и Перрин уловил в его запахе легкую нотку надежды. – Все изменилось несколько недель назад. Но вы, конечно же, об этом не знаете. Никто не знает. Поначалу мы с Фагером тоже сомневались. И не знали, стоит ли кому-то рассказывать. Опасались, что нас сочтут сумасшедшими.

– О чем я не знаю?

– О порче, милорд. Она исчезла. Больше ее нет.

Перрин нахмурился. Слова безумца? Но от Грейди вовсе не пахло безумием.

– Это случилось в тот день, – продолжил Грейди, – когда мы увидели что-то на севере. Знаю, милорд, в это трудно поверить, но я говорю чистую правду.

– Похоже, дело рук Ранда, – сказал Перрин и отогнал вспыхнувшие перед глазами разноцветные круги. – Поверю тебе на слово, Грейди. Но как это связано с Черной Башней и твоей семьей? Хочешь узнать, что скажут другие Аша’маны?

– Они-то скажут то же самое, милорд, – ответил Грейди, – но суть в том, что я простой человек. Вот Сора склонна подумать да порассуждать, а я просто делаю, что должен, только и всего. Присоединиться к Черной Башне – это то, что нужно было сделать. Уже когда меня проверяли, я понимал, что будет дальше. Знал о своем даре. Видите ли, такой же дар был у моего отца, хоть мы и не говорили на эту тему. Красные нашли его в молодости, сразу после моего рождения. Присоединяясь к лорду Дракону, я знал, что со мной будет. Знал, что пройдет несколько лет, и меня не станет. Вот и решил провести эти годы в сражениях. Лорд Дракон сказал, что я солдат, а у солдата есть долг. Поэтому раньше я не отпрашивался. Ведь вы нуждались во мне.

– И что изменилось?

– Повторяю, милорд, порчи больше нет. То есть я не сойду с ума. А это значит… Скажем так: у меня всегда была причина сражаться, но теперь к ней добавилась причина жить.

Глядя в глаза Грейди, Перрин все понял. Вот каково это – знать, что рано или поздно ты потеряешь рассудок и будешь казнен. И скорее всего, своими друзьями, которые казнь назовут милосердием.

Перрин с самого начала чуял в Аша’манах это знание. Вот почему они сторонились остальных и ходили с такими мрачными лицами. Остальные сражались за жизнь, но Аша’маны… Они сражались, зная, что не выживут.