Эту икону начинали рубить топором и оплёвывать ещё в период горбачёвской перестройки. Разрушая советское государство, горбачёвцы за время трёхлетней операции, именуемой перестройкой, уничтожали все основы, все символы, все идеологические постулаты, на которых зиждилось государство Советов. Победа была главной мишенью врагов. Они утверждали, что Сталин собирался напасть на Германию, и Гитлер в сорок первом году предпринял оборонную операцию. Они утверждали, что советские полководцы – это мясники, завалившие отважных боеспособных немцев русскими трупами. Они утверждали, что Красная Армия, перевалив границы Третьего рейха, принялась бесчинствовать и насиловать целомудренных арийских дев. Они утверждали, что победа Сталина над Гитлером является трагедией цивилизованного человечества.

Советское государство, не выдержав кропотливой работы либеральных короедов, рухнуло, чтобы больше не возродиться. Но погибающий, обманутый, полумёртвый народ перенёс священную чашу Победы через пропасть девяносто первого года. Эта чаша с немеркнущим светом, с негасимым огнём, как Неопалимая Купина, сияла в самые чёрные годы русской беды. У этой чаши грелись оболганные советские ветераны, униженные, лишённые лабораторий учёные, рыдающие на развалинах великих заводов технократы, поносимые русские художники и писатели. Из этой чаши мы пили, справляя тризну по погибшему «Курску». Эта чаша поила нас вином победы во время двух чеченских войн. Из этой чаши мы поливали робкий росток нового государства российского. И оно взрастало среди суховеев и бурь.

Сегодняшнее российское государство – дитя той победы, которая – альфа и омега всей русской истории. И теперь, восстанавливая наши храмы и наши заводы, выдавливая из наших душ тьму и уныние, мы прикладываемся к этой дивной иконе. И все мелкие пакости и нападки, которые насылают на нас наши недруги, не долетают до этой иконы. Так опалённые огнём мошки падают на дальних подступах к пылающей победной лампаде.

Я был на Саур-Могиле, видел монументы, возведённые в честь героев сорок третьего года, изгонявших с Донбасса фашистов. Могучие скульптуры во славу советских пехотинцев, танкистов и лётчиков, как утёсы, поднимались к вершине горы. Они были исхлёстаны и истерзаны огнём украинских гаубиц, иссечены снарядами «Градов». У солдат были выбиты глаза, оторваны губы, проломлены скулы, но воины продолжали идти в наступление. Они не сдали этой горы атакующим украм.

Я взошёл на вершину. Там дул могучий ветер, ревел и кружился, как в жерле трубы. В этом гуле и рокоте, в этой поднебесной трубе звучали вещие грозовые слова: «Враг будет разбит. Победа будет за нами!»

В моём далеком детстве во время войны я слушал домашний репродуктор – тарелку, обтянутую чёрным картоном. Звучали военные песни. Помню одну из них:

И сегодня на нас напал тот же враг. Тот самый, который столетия назад присылал сюда конницу, закованных в броню псов-рыцарей. Тот враг, что присылал полчища поляков, которые жгли Смоленск и дотянулись своей рукой до Москвы. Тот враг, что, раненный под Бородино, дошёл до Кремля и спалил нашу священную столицу. Тот враг, который своим чёрным фашистским мечом рассёк границы и ворвался в перелески Волоколамска.

Сегодня тот же европейский враг – лютый и беспощадный – набросился на нас. Мы ведём схватку. Враг копит у наших границ свои натовские дивизии, громоздит аэродромы и ракетные базы. Он стремится разрушить наши заводы, ослабить нашу мощь, пошатнуть нашу экономику. Этот враг сеет смуту в наших душах. Он хочет вытеснить из сознания нашего человека образ ненаглядной родины. И тогда родина, потеряв народную любовь, рухнет.