– Поставь еще один крестик… и давай присядем. Я, видишь ли, на самом деле вышел не только из-за учиненного нашими друзьями филиала Везувия. Кажется, – озабоченно произнес полуэльф, сосредоточенно вглядываясь куда-то в глубь себя, – последняя бутылка джина была лишней… или не она, а флакон здравура после ленча?

– Интересно, ты блюешь так же изящно, как и делаешь все остальное?

– Возможно, тебе сейчас представится случай… о, черт!

Малыш все же решил проявить деликатность и отвернулся, старательно не обращая внимания на звуки за своей спиной.

– Платок нужен? – наконец деликатно спросил он.

– Благодарю, у меня сво-о…

– Эй, а ты, часом, не отравился?

– Не думаю.

Уин секунд пять пытался подобрать название для цвета, в который накатившая бледность окрасила точеное лицо полуэльфа. Не белый, нет – снежно-белым был батистовый лоскут, который Фил прижимал ко рту. А этот цвет он видел совсем недавно. Видел у… Точно! Малыш с трудом удержался от щелчка пальцами. Ручка трости вексиль-шкипера из мумаковой кости имела точь-в-точь такой же оттенок.

– Не думаю, – повторил Филандеваль. – Разве что повар Синжа раздобыл откуда-то древнекитайский трактат о ядах. Ни одна из известных мне местных отрав подобного букета ощущений не вызывает. Кроме того, я, знаешь ли, существо предусмотрительное…

– …и носишь на безымянном пальце левой руки перстень-ядолов, – закончил Малыш. – У меня, как видишь, такой же – и именно потому я знаю: протухшую рыбу от свежей эта эльфова безделушка не отличает.

– Зависит от концентрации.

– Концентрации чего?

– Трупного яда.

Теперь настала очередь Малыша вглядываться, точнее, вслушиваться в себя, пытаясь уловить, желает ли сегодняшний обед оставаться в районе пряжки пояса?

– Неаппетитная тема, не так ли? – сочувственно произнес полуэльф.

– Ага. Может, сменим?

– Охотно, – кивнул торговец.

– Там, в бунгало, – начал Уин, – Мак-Намара перебил тебя как раз в тот момент, когда ты начал говорить…

– …что легенды о корабле мертвых именно в последнее время обрели весьма отчетливые очертания. Так и есть. Я говорил об этом резиденту на Бугенвиле – увы, его реакция была аналогична той, что сейчас продемонстрировал наш общий друг Колин. Отец Анри с Паумоту отнесся к моим словам с куда большим вниманием, но все, что в его силах, – это отправить тревожное послание Святому Престолу.

– Не так уж и мало.

– К сожалению, – вздохнул Филандеваль, – сам отец Анри был крайне пессимистично настроен относительно судьбы посланной им депеши.

– А разве это не грех?

– Да, уныния. Боюсь, однако, что пессимизм этот был вызван не свалившим его приступом лихорадки, а осознанием ценности, которую представляют наши клочки суши в глазах наместника святого Петра. Конечно, поток миссионеров пока не иссякает, что говорит…

– …о том, что тупоголовых кретинов с каждым днем становится все больше и больше! – фыркнул Уин. – Удивительно, как это туземцы еще не догадались требовать, чтобы все жаждущие нести им Слово Божье прихватывали заодно и приправы для котла. Молитвенники-то вкуса не улучшают, сколько их ни вари!

– Стараться вернуть заблудших овец в стадо – долг каждого почитающего себя истинным пастырем душ! – наставительно произнес полуэльф. – Такова официальная позиция Святого Престола.

– А неофициальная?

– Неофициальная, – задумчиво повторил торговец. – Если верить отцу Анри, – а мне уже неоднократно доводилось убеждаться, что после трех бутылок джина на ложь он уже не способен, – так вот, если верить словам отца Анри, то неофициальная позиция гласит примерно следующее: эти острова сплошь населены дьяволопоклонниками. А потому, если мы – под «мы» я разумею всех обитателей Океании – дружно провалимся куда-нибудь в тартарары, траур будет недолгим.