Малыш нахмурился.

– Этот Билли Ву, – сказал он, – невысокий малый с аккуратными усиками, шрамом над левой бровью и маленьким пистолетиком в правом рукаве?

– Он самый, – подтвердил управляющий. – «Дерринджер» сорок первого калибра с перламутровой рукояткой. Билли вечно таскал его за манжетой… а может, и по сей день таскает. Старые привычки так просто не уходят.

– А что, – с интересом спросил Фил, – вы имели касательство к этой истории?

– Очень мимолетное, – задумчиво глядя на свой стакан, отозвался Малыш. – Однако же могу предположить, как мистер Ву умудрился сколотить состояние, гоняя через океан пустую шхуну.

– И как же?

– У него был не совсем обычный балласт.

– Перекрашенные золотые самородки? – предположил управляющий.

– Нет, что вы, Сэм! Такими дешевыми фокусами таможню не пронять. В балласте у мистера Ву был песок…

– Золотой! – торжествующе выкрикнул один из плантаторов и, натолкнувшись на десяток недоуменно-сочувственных взглядов, смущенно пробормотал: – То есть я хотел сказать… совсем не то, что сказал. Я хотел сказать: конечно же, не золотой.

– Не золотой, – подтвердил Малыш. – По крайней мере, вкус, цвет, запах и полдюжины алхимических проб свидетельствовали, что это был самый обычный кварц, без всяких драгоценных примесей.

Внезапно Мак-Намара, едва не выронив бутылку, откинулся на спинку стула и громко расхохотался.

– Понял! – объявил он. – Малыш, если я прав, то сейчас я назову тебе штат, где набирали этот песок!

– Попробуй.

– Арканзас!

– Угадал.

– Видимо, я тупой, – подсчитав количество понимающих кивков, пожаловался штурман «Мечты». – Объясните на пальцах.

– Абразив.

– Ты ж сказал – Арканзас?

– Арканзас – это штат в САСШ, – сказал Уин. – Абразив же в просторечии именуют точильным камнем…[13]

– …брусочек которого иной раз стоит дороже самородка такого же веса, – закончил Филандеваль.

– Вот видите, Колин, – продолжил он, – вы абсолютно зря жаловались на скорость прохождения нервных импульсов сквозь содержимое вашего черепа. На самом деле уже сам факт нахождения кого-либо здесь уже с достаточной ясностью свидетельствует о недюжинных интеллектуальных способностях данного существа.

– Любопытное заявленьице, – хмыкнул Мартин Синж, управляющий гобловской факторией. – Я бы даже сказал – неортодоксальное, если уж вам, Фил, так приспичило пользоваться всякими заумными словесами.

– Вот, – ехидно заметил капитан «Мечты», – до чего доводит чтение классиков. К примеру, Стив Ричуинти – шкип был что надо, котиков чуял за двадцать миль, команда на него разве что не молилась – однажды вот так взял в рейс какую-то китайскую книжонку. И – пропал. В разгар сезона бросил все, вернулся в порт, распустил команду, а сам вышел в море и в новенькой, и трех лет не проплававшей шхуне самолично прорубил дыру в днище. Виданное ли дело, а? Потом, говорят, подался к каким-то горным монахам – вымаливать прощение у душ невинно убиенных.

– Он что, многих на тот свет спровадил?

– Многих… да.

– Ладно еще, что он командовал всего лишь котиковой шхуной, – со смехом добавил штурман. – А ну как это была б рыбацкая лоханка? Представляете – просить прощения у каждой выловленной трески!

– Треску можно считать бочонками!

– Э нет, так не пойдет. Чем треска хуже котиков?

Сидевший справа от Малыша Кларк Гендерсон, плантатор с соседнего острова Гуадалканал, внезапно чихнул. Оглушительный – по крайней мере, для Уина – чих сопровождался жалобным звоном стаканов.

– Треска – рыба, котик – зверь.

– Разве? – удивился капитан. – А я-то до сих пор считал, что Господь создал зверей исключительно для суши. То же, что пахнет рыбой и плавает в воде подобно рыбе, рыбой же и зовется.