– Мужики, гля, эта чурка с грязными сапогами на наше сено влезла!

На дороге с лёгким удивлением выстроились шестеро калачинских мужиков с вилами. Так, очевидно, я уж точно тут подзадержался. Хотя с мужиками хоть как-то можно попробовать договориться или напугать, иногда срабатывает. Я встал на верхушке стога в полный рост, вытащил бебут, зажал клинок зубами и, хрипло выдохнув «асса-а-а!», исполнил пару па зрелищной кабардинской лезгинки.

Крестьяне испуганно отшатнулись, мелко крестясь, но в этот яркий миг моей танцевальной славы на сцену вышла третья группа зрителей – наши казаки. Тот самый молодняк, что утром водил лошадей на Дон купаться. Незадачливый жених неверной Ласки и хозяин одноимённой кобылы углядел меня первым:

– Да тут басурман деревенский люд в полон захватил, кинжалом резать будет! А ну в нагайки его, хлопцы-ы!

Господи боже-е… Я кубарем слетел со стога и дал дёру в ритме всё той же лезгинки, поскольку прилипчивая вещь и сразу не отпускает. Вслед за мной, подобрав юбки, ринулись бабы, за ними, с вилами наперевес, расхрабрившиеся мужики, а уж следом развёрнутой лавой с полсотни босоногих станичников в белых рубахах и штанах с лампасами. Да если по моей спине эдакому стаду всего один разок и пробежаться, так уж пожалте хоронить в овраге как «неопознанное тело, христианского погребения не заслуживающее».

Но, как оптимистично утверждают мудрые историки прошлого, из каждого положения есть как минимум два выхода. Я мог свернуть налево и успеть добежать до окраины села, прилюдно убивать не будут. Ну, может быть, не будут. А могут запросто и… Либо гнуть вправо, уйти в рощу, оторваться от лошадей и спрятаться до темноты на кладбище. Или ещё можно…

– Таки да! Сюда, Илюшенька, шевелите нижними конечностями.

С крутого берега Дона мне яростно махала руками знакомая фигура старого еврея. И чёрт же меня дёрнул послушаться…

– Вы успели? Я с вас горжусь! Знаете, ой, в ваши годы я тоже весь был о-го-го, такой шустрый, шо мама боялась, как на мне горит обувь. Вы не поверите, но оно реально искрило и валил дым!

– Какого… ты меня сюда… – запыхавшись, возопил я. – Сейчас догонят и обоих… в колбасу, в капусту, в фарш… а скажут, так и было!

– Илюша, выровняйте дыхание. Здоровье превыше всего, а вы себе, не приведи боже, так можете что-нибудь надорвать, шо уже будет обидно. Таки одна наша общая знакомая по имени Катя, шоб я пьяный в тарантас плясал «Хава нагила» на вашей свадьбе, она дала вам полезную информацию на Птицерухова?

– Не дала!

– Шо, совсем? – не поверил чёрт. – Ни информации, ни… вообще?! На вид горячая девушка, один бюст по два центнера, а такое динамо… Кто бы подумал? Таки мои соболезнования…

– Ура-а-а!!! – дружным рёвом отозвалась погоня, и я ещё помню, как успел бросить на чёрта прощальный взгляд «на том свете рога поотшибаю», и буквально в тот же момент он улыбнулся и дунул…

Меня пушинкой сдуло с яра и после эффектного двойного переворота плюхнуло в прогретую за день донскую воду! Хорошо не в омут, утонул бы, как хомяк по весне! При полной форме, с оружием и в сапогах, даже из стремнины мне бы не удалось выгрести; по невероятно счастливому стечению обстоятельств я удачно бултыхнулся в относительное мелководье глубиной по горлышко и саженками в четыре взмаха добрался к отмели, где подоспевшие казаки наперебой протягивали мне руки:

– Вылезай, характерник! А мы тут чечена ловим, тока-тока на яру стоял и ровно сквозь землю провалился!

Отфыркиваясь, мокрый как мышь, я, слава богу, успел поймать мирно уплывающую по течению папаху и вышел к нашим: