За спиной хихикал мужичок. И это тоже раздражало.

Ярик подумал, что хочет только одного – чтобы у него вытащили из затылка и из груди то самое давящее чувство горечи. Не нужно никакого желания, не нужно повторения ночи в ванной. Просто вытащите – и все.

На кухне он сразу увидел Нину Федоровну, склонившуюся над плитой. Голова ее была по самые плечи погружена в тридцатилитровую кастрюлю. Кастрюля стояла на огне, в ней что-то с бульканьем варилось. Руки Нины Федоровны тоже были в соседних кастрюлях – и в них тоже что-то варилось, исторгая густой дым.

Сладкий аромат проник в ноздри. В кухне было невероятно, до головокружения жарко.

Ярик хотел обернуться, но мужичок взял его за плечи и втолкнул внутрь.

– Нина Федоровна пока занята! – сообщил он доверительным шепотом. – Придется подождать!

– Но я не хочу ждать. – В кухне было неуютно.

Ярик зажал нос рукой. Холодный металл коснулся обнаженного живота, и Ярик подумал о любимой бесствольной «Осе» с резиновыми пулями, внутри которых прятались металлические сердцевины. Как раз вовремя. Мысли сразу перестали суетиться, а сосредоточились на этом простом и явном решении: использовать травмат для решения вопроса.

– Я могу уйти? – спросил Ярик, не сводя взгляда с погруженной в кастрюлю Нины Федоровны.

Ее огромное тело тряслось и походило на склеенные между собой куски желе.

Ярик развернулся. Мужичок стоял в дверях и качал головой.

– Отсюда никто не уходит, – сказал он негромко. – Но тебе понравится, обещаю. Ты, этсамое, не дрейфь. Наша красавица умеет доставлять удовольствие.

Красавица.

Арина была красавицей, а эта жирная тетка просто воспользовалась ненужной ассоциацией, чтобы… что? Что там говорил этот мужичок, пока поднимался по лестнице?

– Дай пройти. Я не хочу здесь больше находиться. – Ярик сделал шаг к мужичку.

Тот криво ухмыльнулся. Поза у него была расслабленная, но пальцы сжались в кулаки. На запястьях проступили вены.

– Я же говорю, дурачок, – отсюда не уходят.

Пот заливал глаза. Духота стояла страшная, плотная. Запахи мыла облепили, будто голодные мухи, и кусали разгоряченную кожу. Ярику уже было наплевать на боль в затылке и давление в груди. Он хотел уйти – и это было самое сильное желание сейчас, самое необходимое.

Он сделал еще один шаг, задирая футболку, вытащил из-за пояса «Осу» и почти сразу же выстрелил, целясь мужичку в левую ногу. С такого расстояния даже резиновая пуля могла запросто сломать кость.

Что-то в ноге у мужичка с хрустом лопнуло. По обнаженной лодыжке поползли сетки трещин, будто там была не кожа, а пластик или стекло. Из круглой дырки под коленкой потекла мутная вязкая жидкость.

– Твою мать, – удивленно пробормотал мужичок, разглядывая дырку в ноге. – У тебя, этсамое, ствол? У него ствол!

Последнюю фразу он прокричал, бросаясь на Ярика с кулаками. И тогда Ярик выстрелил еще два раза, уже не прицельно, наугад. Мужичок как будто поломался – в его теле появились сколы и трещинки, ноги подкосились, он упал на пол с глухим пластмассовым стуком.

– С-сука!

– Дай пройти! – прохрипел Ярик, задыхаясь от давящего жара. – Дай, блин, пройти!

Казалось, кожа его вскипает и плавится.

Мужичок больше не походил на человека. Он был как будто прозрачной фигуркой, наполненной сосудами, кровью и мышцами. Там, где жидкость вытекала, можно было увидеть контуры этой самой фигурки, неровные швы склейки.

За спиной Ярика что-то шумно заворочалось. Он обернулся, уже понимая, кого увидит – и точно! Нина Федоровна стояла у плиты, согнув руки в локтях, как делают доктора в фильмах. Запястья ее были покрыты густой бордовой пеной, которая с шипением отваливалась кусками и шлепалась на пол.