От этого жеста у Быка сделалось такое выражение физиономии, что казалось, он вот-вот замурлычет. Зато Драся, сердито нахмурился и скрестил руки на груди.

– Вообще-то очеловечился не он один, – поспешил продолжить Фиг. – Я ведь тоже изменился, ну вы же все видели!

– Не на много! – рассмеялся Драся, забыв о припадке ревности. – Ты был весьма узнаваем, а впрочем, в своём истинном облике ты выглядишь гораздо привлекательней!

Теперь от удовольствия расплылся Фиг.

– Так, что же было дальше? – нетерпеливо воскликнула Мегги.

– Дальше, – вздохнул Бык и грустно опустил голову, – дальше два полуголых оборванца вышли на улицу совершенно незнакомого города.

– И на первых порах нам пришлось очень несладко! – подхватил Фиг, подняв палец кверху для пущей убедительности. – Прохожие шарахались от нас, как от прокажённых, матери прятали детей, а копы!.. Что вытворяли копы!..

– Что вытворяли копы? – спросила Мегги, которая к тому времени легла на живот и подпёрла подбородок сгибом крыла.

– Вообще-то ничего особенного они не вытворяли, – замялся Фиг. – Ну, свистели, ну махали своими дубинками, но в основном держались на расстоянии…

– Ну, да! Особенно, когда видели Быка на задних копытах! – вставил Драся с явным удовольствием.

– Ещё бы! – улыбнулся Фиг. – Первый из копов вообще упал в обморок, когда увидел его рога…

– А, что они так никуда и не делись? – спросила Мегги, у которой глаза стали больше очков.

– Никуда и никогда! – с гордостью произнёс Бык, молчавший всё это время. – Разве что, чуть-чуть уменьшились и загнулись по-другому.

– Это уж точно, – сказал Фиг без видимого энтузиазма. – Поначалу мы придумали ему тюрбан из простыни, но это оказалось ещё хуже! Два или три раза за нами гналась целая толпа, хоть мы и не сделали этим людям ничего плохого! Но потом нам удалось стырить кепку в армянском квартале, и дело пошло на лад!

– Эту? – спросил Мик, вынимая кепку из под своего седалища.

– Нет, эту я заказал у мастера, гораздо позже! – пробасил Бык. – Та первая давно износилась, а после неё было ещё две.

– Так вы были там настолько долго? – подал голос профессор Прыск.

– Семь лет! – отчеканил Фиг, и все присутствующие застыли в изумлении.

– А чему вы удивляетесь? – пожал плечами Драся. – Лично я пробыл с ними чуть меньше пяти лет. Время не спрашивает, как течь в том или ином измерении, оно просто течёт себе, как вода – его физический прообраз, миры, в которых оно течёт, выполняют при этом роль рек, озёр, морей и океанов, и странно удивляться, что в иных мирах оно течёт быстрее, чем в других!

– Точно! – снова заговорил Фиг. – В иных мирах оно вообще застаивается, как в болоте, а в других мчится, словно горная река…

– Это всё очень интересно, но может быть, просто расскажете, что с вами было дальше? – спросила Анджелика, и в её голосе промелькнули повелительные нотки.

На несколько секунд над костром, в который Драся подбросил ещё несколько валежин, воцарилось молчание. Солнце, всплывшее над горизонтом, вдруг затянулось туманной пеленой, и ночь, ушедшая было в свои владения, вдруг получила право на дополнительное время, которым не замедлила воспользоваться. Внезапно потемнело, небо закрыли, невесть откуда, взявшиеся тучи, с севера подул порывистый ветер, который пригнул высокую траву, сорвал несколько листьев с одиноких деревьев и кустов, и закрутил, заиграл языками пламени в ожившем было костре.

– Дальше был овощной рынок в бедном квартале эмигрантов, – сказал, наконец, Фиг с таким отвращением в голосе, как будто ему сунули под нос дохлую жабу.