Анджелике было не впервой испытывать чувство полёта перед жёстким приземлением. События последнего времени, казалось, должны были приучить её к этому, но на сей раз полёт был особенно долгим. По крайней мере, ей так показалось.

Удар о землю, точнее о береговую песчаную отмель, был не настолько тяжёлым и болезненным, как недавнее приземление на дно оврага, но всё же вполне ощутимым. Первыми мыслями девушки при этом были: "Чуть-чуть недотянули!" и "Почему я не мячик?!" Она почувствовала под собой мокрый песок, но ещё не в состоянии была шевелиться. А топот множества копыт всё нарастал и приближался!

И тут над самым её ухом, а точнее над головой раздалось оглушительное – "Дрррррррр!!!", сопровождаемое зудящим – "Взззззззз!!!", и ещё каким-то механическим стуком и звоном. Анджелика подняла перемазанное в песке лицо и увидела… Её!

Она стояла, широко расставив ноги, окружённая облаком дыма от перегретого масла и пороха, и, скачущими во все стороны гильзами. На Ней был бронежилет камуфляжной расцветки и шлем необычной формы с пуленепробиваемым стеклом. Она держала дымящийся, раскалённый до красна пулемёт, а в полутора десятка шагов от них валялась в траве шеренга скошенных за несколько секунд всадников, вперемешку с трупами лошадей! Анджелика приподнялась на руках и, обращаясь к своей спасительнице, спросила:

– Козаура Менская, я полагаю?

– К вашим услугам! – был ответ.

Костёр мирно светил, отражаясь в зеркальной поверхности озера, в котором, кроме него купались мириады звёзд. По одну сторону огня лежал изрядно помятый Фиг, без доспехов, но живой, хотя и притихший. По другую, тоже лёжа на боку, вздыхал Бык, весь в широких перекрестьях пластыря. Чуть поодаль на стволе поваленного дерева сидели принцесса Анджелика и Козаура – герцогиня Менская, снявшая свой шлем и бронежилет, но положившая вычищенный и перезаряженный пулемёт так, чтобы до него всегда можно было дотянуться. Они вели неторопливый разговор, как две старые знакомые, а их героические друзья, время от времени, вставляли в этот разговор слово – другое.

Сразу после побоища, которое закончилось победой для наших героев, те из них, что могли передвигаться, а именно Анджелика и Козаура, обошли поле битвы, и обнаружили троих выживших. Ими были – утыканный стрелами Бык, которого спасла его толстая шкура и могучие мускулы под ней, заваленный павшими врагами Фиг, (увы, его конь не выдержал страшного удара, и погиб на поле брани), и, как это не странно – Красный рыцарь, которого Фиг сбросил-таки с коня.

Только это спасло его от свинцового шквала устроенного Козаурой. Когда беднягу вытащили из-под груды его соратников и освободили от доспехов, выяснилось, что он сошёл с ума. Сорокалетний, чернобородый, очень крепкий мужчина, по-идиотски хихикал, нёс какую-то чушь про белую ведьму и её дракона, иногда впадал в истерику и кричал, что пришла неотвратимая смерть с огненной косой, а в конце концов принародно описался. Наверно поэтому Козаура, которая была совсем не кровожадной, отпустила его, развернув в сторону замка, и подтвердила этот акт доброй воли ощутительным пинком пониже спины.

Теперь вся команда, перешедшая на противоположный берег озера, зализывала раны, и делилась впечатлениями.

– У меня нет угрызений совести по поводу того, что пришлось угрохать столько народа, и применить такое оружие против людей вооружённых арбалетами. Они, видишь ли, не постеснялись гнаться за одинокой и практически безоружной девчонкой. Извини, принцесса! Мне искренне жаль лошадей, да и тут… Хочешь служить людям – не жалуйся! Впрочем, в этом измерении вся живность какая-то странная. Отсталые они тут все, даже разговаривать не умеют.