Лишь когда Дживин шумно вздохнул, будто сдерживая рыдание, Саймон сообразил, что они попали в склеп, и душная тишина пещеры начала давить так, словно они находились в заколоченном гробу.

Преодолевая волнение и благоговейный страх, Саймон приблизился к подножию каменного трона, всмотрелся в сидящего и пришел к выводу, что этот человек – некогда вождь, жрец или король – не принадлежал к расе Эсткарпа или Горма.

Смуглая пергаментная кожа была гладкой, словно искусство бальзамировщика превратило ее в полированное дерево. Черты полускрытого лица говорили о могучей воле и душевной отваге, крупный орлиный нос преобладал над остальными чертами. Подбородок сидящего был заострен, глаза глубоко запали. Казалось, этот человек произошел от птицы.

Это впечатление усиливала одежда, напоминающая оперение. Тонкая талия сидящего была охвачена широким поясом, а на коленях лежал такой огромный боевой топор, что Саймон усомнился, мог ли этот человек при жизни поднять его.

На голове мумии была корона, усыпанная драгоценностями. На пальцах, сжимающих рукоять топора, мерцали перстни. Но на всем вокруг лежала печать такой отчужденности, что Саймон не посмел подойти вплотную к трону.

– Вольт! – сдавленно вскрикнул Дживин, потом забормотал что-то на незнакомом языке.

Саймон решил, что это какое-нибудь заклинание.

– Подумать только! Легенда оказалась былью! – Корис подошел к Трегарту. Глаза его горели – как ночью во время битвы в Сулькаре.

– Неужели Вольт? – пробормотал Саймон.

– Вольт Воитель! – уверенно подтвердил Корис. – Вольт Громовержец! Вольт, которым пугают теперь непослушных детей! Эсткарп древен, корни его знаний восходят к доисторическим временам, но Вольт старше Эсткарпа! Он из тех, кто пришел сюда раньше нынешнего человечества. Род его вымер еще до того, как человек вооружился камнем и дубиной против диких зверей. Но Вольт пережил свой род, знал первых людей, а они знали его, знали его топор! Оставшись один, Вольт пожалел людей, и перед тем, как уйти навсегда, своим топором он прорубил людям дорогу к знанию и могуществу. Кое-где до сих пор поминают Вольта с благодарностью, хотя и побаиваются его, как боятся всего, что превыше разумения. В иных же местах его ненавидят лютой ненавистью, потому что мудрость Вольта противостояла их низменным побуждениям. Так что одни поминают Вольта молитвой, другие – проклятьями, он бог и демон. Теперь мы воочию убедились, что он существовал и даже в чем-то походил на нас. Хотя кто знает, какими неизвестными нам способностями он обладал.

Эй, Вольт! – Рука Кориса взметнулась вверх. – Я Корис, капитан гвардейцев Эсткарпа, приветствую тебя и сообщаю, что свет мало изменился с тех пор, как ты покинул его. Мы все еще воюем, и мир у нас недолговечен. А сейчас на нас ползет Тьма из Кольдера. И поскольку море лишило меня оружия, прошу, отдай мне свое! Если мне доведется встать лицом к лицу с кольдерами, я не посрамлю твоего славного топора!

Корис подошел к трону и решительно протянул руку. Саймон услышал приглушенное восклицание Дживина и шумное дыхание Танстона. Улыбаясь, Корис взялся за рукоять топора и осторожно потянул его на себя. Сидящий на троне казался совсем живым, и Саймон ожидал, что вот-вот костлявые пальцы сомкнутся и потянут топор обратно. Но этого не случилось. Топор легко перешел в руки Кориса, и казалось даже, будто тот, кто много столетий держал его, не только не противится, но и сам подталкивает оружие Корису.

Саймон ожидал, что рукоять топора прогнила и сейчас же переломится в руках капитана, но тот взмахнул им и рубанул воздух – лезвие остановилось в каком-нибудь дюйме над каменным помостом. В его руках оружие обрело новую жизнь, оно повиновалось воле Кориса.