Весы склонялись к последнему. Я снова тронул лапой дверь, толкнул теперь сильнее, и она открылась. Свет за ней показался мне не таким уж тусклым. Тут тоже сказалась врожденная зоркость пардуса. Я уже обдумал, что делать. Во всей этой каменной громаде лишь один человек мог прийти мне на помощь (не ради меня, а ради собственной выгоды) – Урсилла! Она посвящена в древние учения и, конечно, знает, как избавить меня от звериной шкуры, а если и нет, все же спрячет меня до часа, когда я сброшу нынешний облик естественным путем. Тогда… придется уступить и отдать ей проклятый пояс. Без него Магус ничего не докажет, ничего не сумеет…

Я бесшумно выскользнул за дверь. К сильному запаху человека здесь примешался другой, от которого я невольно зарычал, наморщив кошачий нос, – пахло собакой. Однако я никого не видел и не слышал. Тот, кто освободил меня из ловушки, не стал задерживаться. Пергвин? Откуда бы ему знать? Если только Магус не проболтался о своих подозрениях и планах.

Передо мной находилась лестница. Я тихо ступал по ступеням. Следующая дверь тоже была заперта, но здесь засов открывался с моей стороны. Я уперся лапами в дверь, мордой неловко подтолкнул стержень.

Кусок металла поддался не сразу, но все же шевельнулся наконец со скрежетом, громом прозвучавшим в моих ушах. Я остановился, насторожил слух – подозрения мои усиливались. Что, если Магус подстроил все так, чтобы выманить меня на открытое место, всем на глаза прежде, чем я проберусь к Урсилле? Что мне было делать? Робко забиться в свой угол в ожидании разоблачения не позволяла натура.

Наконец засов сдвинулся, освободив дверь. Я отворил ее сильным толчком. И тут же канул в ближайшую тень, чтобы прислушаться и принюхаться.

Лошади… охотничьи собаки… человек… Запахи были сильные, но их я узнал бы, и будучи в своем теле. С ними нахлынули мириады новых, которых я не умел назвать. При всей решимости навсегда покончить с поясом и всеми его дарами, во мне всколыхнулось волнующее чувство свободы. Пришлось сдержать этот порыв усилием воли, пониманием, что единственная доступная мне свобода теперь – освободиться от пояса и наложенных им чар.

Я стал рассматривать Женскую башню. Наружную дверь на ночь запирали изнутри… Но мне вспомнилась Тэйни. Если она тайком выбралась наружу, ей ведь пришлось оставить дверь незапертой до своего возвращения? Однако полагаться на это я не мог. За башней поднималась внешняя стена замка. Если взобраться на нее и пройти по гребню, я сумею запрыгнуть в окно материнских покоев, оно выходит на ту сторону. Другого пути я не видел.

Но до гребня пришлось бы добираться через кордегардию, по лестнице, по которой во времена осады поднимались защитники стен. Сейчас во дворе крепости стояла неестественная тишина, сама по себе внушавшая подозрения.

Намеченный мной путь вел в обход конюшен и псарни. Зная, как сильны и остры запахи животных, я допускал, что и лошади с гончими учуют крадущегося мимо пардуса. Внезапный шум среди ночи непременно меня бы выдал.

Но и на месте оставаться было нельзя. И вот, подметая брюхом мостовую, я пополз к избранной цели. Мне не суждено было добраться даже до угла конюшни.

Собачий лай разорвал ночную тишину, словно лопнуло само небо. На освещенный луной двор вырвался вожак своры, о котором мой дядя говорил, что пес готов схватиться даже со снежным котом. Собаки не умолкали, но и бросаться на меня не спешили. И все же их атака наполнила меня страхом и яростью, вытеснив все человеческое и дав полную волю звериному.