Ирка и вцепившийся в нее кот кубарем скатились с эстрады и рухнули на плиты площадки. От удара у ведьмочки перехватило дух. Кот вскочил ей на грудь и в девять глоток мявкнул прямо в лицо.

– А-а-а! – страшно закричав, Ирка скорчилась на каменных плитах, держась за взорвавшуюся болью голову.

По площадке тугим канатом стегнул ветер.

Буйный смерч как соломинку сдул в сторону Богданов меч вместе с держащимся за рукоять мальчишкой – пленная ягишиня перекатом ушла в сторону. Будто собираясь выдрать начисто, ветер рвал волосы ведьм. Инклюзников разнесло в разные стороны и швырнуло на старые камни крепостной стены. Раскидывая объедки, вертелись в ветряной спирали сорванные со столов тарелки и бокалы. Рваными тряпками метались над площадкой скатерти.

А посреди этого безумия, вскинув руки, возвышалась старая Баба Язя, и ветер развевал ее седые космы и полы кожаного тренча.

– Взрослые люди... – старуха шептала, но шепот ее был слышен даже сквозь лютое завывание ветра, назойливо лез в уши, шебаршился в голове. – Взрослые люди, а приехали играть... с детьми! – последнее слово она будто выплюнула, – с малолетними бандитами! Хорошо же... Вы будете играть! – голос Бабы Язи взвился криком. – Вы будете играть, все! Никто не сможет выйти из игры! Вы будете играть по-взрослому! – И она забормотала: – А кто заиграется, тот в игре останется...

Ирка с трудом отодрала от себя кота. Цепляясь за трещащие под ударами урагана ступеньки, взобралась на лестницу эстрады. Мимо нее ветер, играя, прогнал тугой мяч. Из середины мяча на Ирку отчаянно таращились испуганные глаза. Ирка поняла, что это летает скатавший свои длинные руки-ноги ведущий.

– Останови ее! – вырвался из середины мяча жалобный вопль. – Останови, пока она не договорила... – крик сорвало и унесло прочь. Колотя мяч об стены, ветер покатил его к краю площадки, туда, где за резными перилами открывался провал над каньоном. Мяч орал.

– Длится – не кончается, на круг возвращается... – бубнила старуха.

Ирка выпустила когти и всадила их в край эстрады. Пробиваясь сквозь хлещущие навстречу порывы ветра, медленно поползла к старухе. Ветер обтекал ее по бокам, давил на плечи, просачивался под живот, трепал, дергал, норовя отодрать от спасительных досок, но Ирка ползла.

– На волю не пускает – в себе замыкает...

Перед глазами Ирки реяли полы кожаного тренча. Преодолевая сопротивление ветра, ведьмочка протянула руку. Пальцы ее сомкнулись на протезе... Ирка почувствовала под ладонью гладкую отполированную кость. Девчонка задрала голову и... вновь встретилась с безумным взглядом старухи.

А потом Баба Язя выдернула протез у Ирки из пальцев. Ботинок слетел, Иркиным глазам предстала абсолютно голая нога. Не только без носка, но еще и без кожи, и без мяса, без сосудов и жил! Скелет! И эта скелетная нога замахнулась... и ударила Ирку в лицо! Фаланги пальцев с хрустом врезались в нос. Девчонку снесло с эстрады и кубарем прокатило вниз по ступеням. Издевательски хохочущий ветер со свистом гнал ее перед собой.

Старуха распростерла руки крестом и уже оглушительно, так, что пронзительный вой ветра показался всего лишь слабым шумом, выкрикнула в налившееся густой чернотой небо:

– Время истечет, как три дня минет...

Гром ударил с темных небес.

– До конца не дойдете, буйны головы складете!

Громыхнуло снова. Эстрада затрещала и с тяжелым глубинным вздохом завалилась набок. Вертящаяся пропеллером доска полетела Ирке в лицо. Потом был удар, в голове девчонки взвились цветные фейерверки, и она провалилась во тьму.