– Хмурый ты, дядя, – покровительственно сказал Валерий, – расслабиться тебе надо. Как тут все закончится, ты к нам на концерт приходи.

И эффектно сделав ручкой, отступил в простирающуюся за площадкой тьму – будто со сцены сошел.

Константин молча потряс над головой сцепленными руками – и тоже канул.

Димон просто коротко кивнул – и направился следом.

Слышно было, как засыпавший площадку мусор похрустывает под ногами уходящей троицы и как сдавленно чертыхается спотыкающийся о разметанные вокруг доски Валерий.

Оксана Тарасовна оторвалась от своих девчонок и медленно подошла к скарбнику. Оба пристально уставились в окружающую площадку черноту – туда, где скрылись певцы. Хруст щепок и битого стекла под ногами отдалился… Затих.

– Вот сейчас, – напряженно прошептала Оксана Тарасовна.

Мусор захрустел с противоположной стороны площадки.

– Молодые люди, я же здесь подметаю, вы что, не видите? – возмутился старичок-официант.

Выступившие из темноты трое недоуменно оглядели площадку с замершими людьми. И дружно пожали плечами.

– Куда-то мы не туда зашли, Димон, – сделал вывод Валерий.

Молчаливый Димон опять кивнул – троица музыкантов аккуратно обогнула официанта с его веником и плечом к плечу двинулась обратно во тьму. Мерный хруст шагов снова отдалился… приблизился с другой стороны.

– Вы издеваетесь, молодые люди? Ходите и ходите, топчите и топчите, весь мусор мне пораскидали! – дребезжащий старческий голос был исполнен праведного гнева.

– Это не мы, дядя, это еще до нас, – пробормотал Валерий, оглядывая сплошной ковер мусора, практически не потревоженный усилиями официанта.

– Все ясно, – уныло заключил скарбник, разглядывая подтянувшихся следом Димона с Константином. – Выйти отсюда невозможно. Закляла-таки, ведьма старая!

– А вы надеялись, что она просто пугала? – устало спросила Оксана Тарасовна. – Если уж старая Язя свое Слово на ветер бросила – так не зря!

Скарбник отвернулся, скрывая, что да – надеялся. Хотя и не верил.

– Ты чего, дядя? Какое еще невозможно? – возмутился Валерий. – У нас с пацанами через три дня это… короче, мероприятие одно, – несколько скомканно заключил он и оглянулся на приятелей. – Нам тут с вами рассиживаться нечего! – Константин и Димон согласно закивали.

– Поверьте мне, Валерий, через три дня это вас уже не будет волновать. Через три дня вас ничего волновать не будет, – неловко переступая по обломкам, Оксана Тарасовна добралась до валяющегося кверху ножками стула, перевернула и, косо воткнув в мусор, уселась. – Сигарета у кого-нибудь есть?

– Вот только окурков мне тут не хватало! – стоя по щиколотку в обломках, старый официант гневно уставился на Оксану Тарасовну. Запорошенные пылью седые волосы встали дыбом от возмущения. – Все тут есть, только окурков нет! Так пусть теперь и окурки будут! А у старого Хаима Янкеля только две руки и всего один веник!

– Как это – не будет волновать? – возвышая голос, чтобы перекричать ворчание официанта, вступил Валерий. – Вы знаете, сколько в это самое… дело… бабла вбухано?

Старик-официант досадливо сплюнул и, продолжая укоризненно бормотать и качать головой, всадил свой веник в обломки. Принялся отделять кусок сплошного мусорного ковра, оформляя его в аккуратную кучку.

– Слышь, Вован, а может, как-нибудь… – неуверенно переглядываясь, поинтересовались у скарбника его сотоварищи. – Перебить заклятье-то… Мало мы всяких-разных… перебили-то… – рожи у скарбников стали такими, что все сразу поняли – немало.

Но только сам Вован поглядел на мужиков с глубоким презрением.