– Извините, – пробормотала дама, вытирая слезы кружевным платочком, – извините, это бесы противятся слову Божьему, не хотят уступать душу.

Альдов был абсолютно уверен, что бесы тут совершенно ни при чем, а дамочке не мешало бы сходить к врачу.

– Скоро начало-то? – Ждать надоело, Пророк опаздывал уже минут на десять.

– Скоро, – успокоила соседка, – вот последние верующие соберутся, и начнется.

– А для верующих вход бесплатный?

– Конечно, нет, – женщина даже голос повысила от возмущения, – мы не платим, мы вносим добровольное пожертвование в фонд церкви, и на эти деньги Пророк помогает детям, старикам, всем тем, кого бросили и забыли… Смотрите, начинается! И все-таки вы слишком далеко сели!

К огромному удивлению Егора, занавес раздвинулся, свет погас, а из динамиков под потолком полилась музыка. Альдов обернулся на соседку, та сидела, вцепившись ручками в черную сумочку, и не сводила глаз со сцены.

– Добро пожаловать в храм, дети мои! – Голос заглушил музыку, а человек на сцене поклонился. – Вы скажете, какой же это храм, сие место принадлежит миру, а не Богу, но я отвечу вам, храм – не здание, храм – люди! Люди, чья душа открыта слову Божию, сами и есть храм!

Соседка всхлипнула, видать, бесы вновь принялись терзать бедняжку, но Альдову было не до соседки, он во все глаза смотрел на Пророка и пытался понять, Андрей это или не Андрей.

Далеко, слишком далеко и слишком темно, по телосложению похож, но… Зря он сел в самом последнем ряду.

– Помолимся, дети мои! – предложил Пророк. Музыка стала громче, а по белому экрану потекли слова молитвы.

Уже неделю я была ведьмой. Нет, не совсем верно, Андрей говорит, что ведьмой я была всегда, просто он, ослепленный любовью к людям, не сразу это понял.

Скотина. Это я про Пророка, если бы не он… если бы не моя собственная глупость. А как хорошо все начиналось! Андрей долго разговаривал со мною, ласковый голос, цитаты из Писания, любовь к Богу и людям… А я, дура, слушала развесив уши.

Потом была баня, хотя по правилам до следующего купания оставалась целая неделя. И сестра Виктория притащила кусок замечательного, великолепного, ароматного туалетного мыла, а к нему еще и шампунь, и бальзам, и длинный розовый халат, мягкий и приятный на ощупь. И снова личные покои Пророка: личная кухня, личный санузел и личный будуар, ну, точнее, спальня, просто ассоциировалась она с женским будуаром – тяжелые портьеры, круглая кровать, погребенная под горой разнокалиберных подушек, круглый же столик и фарфоровые безделушки на столике.

Дальше было как в плохом кино: Андрей вывалился из душа, бело-розовое, словно творог с вареньем, тело Пророка удивительно гармонировало с обстановкой спальни – такое же неуместное и неприятное на вид. Тело было упаковано в дорогой махровый халат и пахло дорогим мужским парфюмом. Я еще пыталась убедить себя, что ошибаюсь в намерениях нашего дорогого праведника, а Андрей уже разливал вино по бокалам. Он вообще был удивительно спокоен, видать, не в первый раз проделывал подобные штуки. Сама же ситуация была невообразимой… Он протянул бокал, я выпила, вино подействовало странным образом – кровь будто загорелась, и жар требовал выхода, угрожал сжечь мое тело, превратить в горстку пепла, если я не сделаю что-нибудь. Я еще пыталась погасить призрачный огонь, когда Андрей, решив, что все идет по плану – если у него имелся план, – поцеловал меня.

Если бы не вино, если бы не моя глупая и не вовремя рухнувшая вера, все могло бы быть иначе, но что сделано, то сделано, я залепила Пророку пощечину. Хорошую, звонкую пощечину, а он… Он ответил той же монетой, больно и обидно, а из носа пошла кровь. А потом… Все было некрасиво, пошло и предсказуемо, мужик, конечно, оказался сильнее…