-Моя Правительница,- раздался скрипучий голос и  навстречу нам, подволакивая правую ногу, поспешил пожилой мужчина. – Как же это! Какая честь, нам, старикам.

Одетый в бархатный костюмчик, состоящий из куртки и брюк, сшитых по ушедшей моде, в туфли со смятыми задниками, он выглядел как  помещик девятнадцатого века. А следом за ним, семеня и  причитая о внезапности визита и полной неподготовленности хозяев, появилась полная, переваливающаяся с ноги на ногу, как уточка, женщина. Вокруг её пухлого мясистого лица дрожал чепец молочного оттенка, не новый, но чистый на вид. А муслиновое платье цвета варёного гороха выглядело так, что трудно было сказать, глажено оно или давненько не видело утюга.

- Благодетельница Вы наша, позвольте прикоснуться к вашим пальчикам,- произнес старик и шустро схватил мамину протянутую руку, облобызав самым подобострастным образом.- Как давно нас не навещали. Простите меня, старого, но это такая честь, такая честь.

- Будет  барон Мизер,- маминой улыбке стоит поучиться,- довольно приветствий. Мы прибыли к вам по делу.

Странная чета, удивительная подходящая друг к другу приосанилась, стремясь распрямить согнутые годами спины, и тут обратили своё внимание на меня, стоящую на полшага сзади мамы. Может быть, их смутил мой внешний вид (не платье, подобающее визитам, а светлый костюм, состоящий из брюк и такой же рубашки) и они записали меня в прислугу. Но разум подсказал старикам, что перед ними настоящая Лунная, потому как мелькнуло узнавание и понимание. Конечно, такой редкий цвет волос, как я убедилась, был только у нас.

-Я и моя супруга, Матильда, все в вашей власти, - старик развел руки, а глаза продолжали бегать с мамы на меня.

-Позвольте вам представить, принцессу Селену, - после этих слов я вышла из-за спины Правительницы и хотела изобразить что-то вроде легкого реверанса, но вовремя спохватилась. Они ниже меня по социальной лестнице, и мы не танцуем, а значит, делать этого не стоит. В результате они поклонились мне, я же ответила легким кивком головы.

-Красавица,- прошептали пухлые губы женщины, и её лицо расплылось в улыбке,- мы слышали, что вы нашлись. Вся страна говорит об этом. А как же Татиана?- В голосе женщины была слышна явная тревога.

-Она не смогла вернуться. Я привезла вам от неё весточку,- мне было неловко, но усилием воли, сдерживаясь, чтобы руки не тряслись, протянула фотографию. Снимок мы специально поместили в золотую рамочку, украшенную такой же витиеватой лозой.

Старческие пальцы женщины, покрытые морщинками, осторожно поглаживали фотографию, а губы что-то бормотали. Сам барон Мизер несколько раз за те два часа, что мы у них пробыли, тоже несколько раз вглядывался в лицо дочери, но был более сдержан, чем его жена. Портрет занял самое видное место на каминной полке в гостиной. Манушя обоим понравилась и даже вызвала несколько воспоминаний  о шалостях своей такой далёкой нынче дочери. После чаепития мама немного пообщалась, поддерживая светскую беседу, а я была рядом, стараясь проникнуться такой же внимательностью к своим подданным, несмотря на все их внешние различия и склонности. 

Мизеры провожали нас, стоя на крыльце, приглашая ещё навещать стариков, которым это только в радость. В этот самый момент сумасшедшая курица, которой вовсе не было дела до важных разговоров, как хозяев, так и гостей, бросилась под ноги старику. Барон, позабыв на миг все правила этикета, ловко пнул её ногой, в результате поднялся переполох. На лицах нашей охраны промелькнула усмешка, которую они старательно пытались маскировать. А мама была сама невозмутимость, словно папа каждый день занимается подобным и это вполне привычное дело.