– Совершенно верно, – удивленно согласилась Нелли.

Все это время демонстрировал интерес и задавал вопросы рыжий. Он даже поснимал виды на фотокамеру, висевшую у него на шее. Блондин же любовался окрестностями, и по его непроницаемому лицу невозможно было понять, слушал ли он гида, или пребывал в своих мыслях.

– Ещё он был почетным членом Академии наук, управляющим Императорским Санкт-петербургским фарфоровым заводом, награждён орденами Святого Владимира, Святого Александра Невского, Святого Андрея Первозванного.

– Слишком много для одного человека, – восхитился лейтенант Круглов.

– Несомненно, личность сколь неординарная, столь и противоречивая. Имел множество недоброжелателей. Проводил, как министр финансов, непопулярные реформы. Повысил существующие налоги и ввел новые. Говоря современным языком, – Нелли бросила быстрый взгляд на Круглова, – налог на проценты по вкладам и налог на недвижимость. Ввел заградительные таможенные пошлины, чтобы стимулировать развитие отечественной промышленности. Но также был автором проекта реформы освобождения крестьян, стоял у истоков Государственного коммерческого банка. Тринадцать лет продержался министром финансов и ушел в отставку. Официально – по собственному желанию и состоянию здоровья. Неофициально – из-за разногласий с другими членами Госсовета и растрат. Выделенные правительством деньги на помощь голодающим он истратил на покупку имения для собственных нужд.

– Чиновники-любители красивой жизни, женщин и казённых денег и в наши дни не редкость, – хмыкнул Райенвальд.

– Граф жил на широкую ногу, чуть не всякий день устраивал приемы для дипломатов, придворных и высших чиновников. Имел славу бонвивана и гурмэ. На его изысканные обеды приходили многие высокопоставленные господа. Сохранилась память о множестве блюд, рецепты которых он коллекционировал. Вы также могли слышать о знаменитой гурьевской манной каше со сливками, орехами, цукатами и медом. Строго говоря, это не каша, а десерт. Крепостного повара, придумавшего рецепт каши, Гурьев выкупил за меру золотых червонцев. Мера – старинная ёмкость объемом около 26 литров, – весело пояснила Нелли. – Все эти исторические блюда мы планируем ввести в меню музейного кафе.

Лейтенант фотографировал роскошную дубовую дверь.

– Давайте войдем внутрь, – пригласила девушка. – Но сразу предупрежу, большая часть дома пока закрыта для просмотра. Идет подготовка к открытию выставки, поэтому мы с вами быстро пройдем по нижнему этажу.

– А что на втором этаже?

– На втором – административные помещения будущего музея и кабинеты руководства. Изначально дом планировался под отель, но после того, как нашли столько артефактов, решили собрать тут музейную композицию. Впрочем, во флигелях по-прежнему будут жилые апартаменты. А в главном здании – небольшое кафе. Также в поместье планируется проведение праздников, свадеб и различных корпоративных мероприятий… Наденьте, пожалуйста, бахилы, я оставлю вас буквально на минуту, – попросила Нелли, упорхнув в боковую дверь.

– А Жданов-то не дурак, – прокомментировал Райенвальд, обращаясь к лейтенанту, – выбил финансирование из министерства культуры на музей, при этом сохранил все права на найденные ценности, как владелец поместья, и от идеи отеля не отказался. По всем направлениям молодец и меценат, ещё и заработает.

Вернулась Нелли. Они прошлись по большому залу. Интерьер поражал великолепием, но мало отличался от всех других усадеб и музеев того же периода, что доводилось посещать Райенвальду. Нелли обратила внимание присутствующих на наборный паркет из ценных пород дерева, сотканные на заказ великолепные ковры, привезенные из средней Азии, воссозданную по историческим образцам позолоченную лепнину, кованые люстры и массивные дубовые входные группы, витражные окна, римские статуи на постаментах, мраморные порталы каминов, обои, плитку, обивку мебели, шторы, портреты владельцев… Круглову все нравилось, он восхищенно щелкал затвором фотоаппарата. Райенвальду обстановка показалась помпезной.