Я непонимающе оглядела продукты, пытаясь сообразить, должна ли выполнять нервные распоряжения не непосредственного начальства. Но, к счастью моему, в кухню зашел и сам Руслан. Я облегченно выдохнула, а потом пригляделась – если Антон выглядел неважно, то принц мой вообще был неузнаваем: короткие светлые волосы торчали вверх – каждая волосинка, рубашка расстегнута совсем, вид потрепанный, как у дяди Гены после двухнедельного запоя. Он оглядел пространство вокруг рассеянным взглядом и даже вздрогнул, когда в поле его зрения попала я.

– О, Алина! Здравствуйте! – он шагнул ко мне и дважды хлопнул по плечу, приветствуя. Я от неожиданности отшатнулась. – Очень, знаете ли, рад! Будьте любезны, приготовьте сегодня что-нибудь, что можно есть не глядя. И, умоляю, не шумите так!

– У тебя в комнате звукоизоляция! – вставил Антон с таким отчаяньем, словно повторял это уже не в первый раз.

Руслан посмотрел на него с изумлением, как будто не понимал, что этот незнакомец делает в его квартире. Даже не оценил мою отвисшую челюсть, развернулся и снова уплыл к себе. На «вы» он меня до сего дня ни разу не называл… Кажется, этот был тот знаменательный день, когда я увидела Руслана Владимирова по-настоящему пьяным. Бухим. Вдрабадан.

– Это что сейчас было? – я ошарашено смотрела на его друга, который уже снова усаживался за стол. Хотел закинуть ноги наверх, но видимо, вспомнил, что теперь нельзя.

– Сказал же – творческий процесс, – наконец-то снизошел тот до пояснений. – Вдохновение у него. Пишет. Днем и ночью. Сейчас к нему вообще не лезь. И не обращай внимания, если скажет что-то не то.

Я покачала головой, удивленная. Ну, рулетики так рулетики – где-то в морозилке оставалась куриная грудка. Похоже, именно так выглядят гениальные писатели, когда пилят очередной шедевр – до осуждения или насмешек я опускаться не собиралась. Где-то даже читала про одного художника, который в такие моменты впадал в полный аутизм. Надо просто изучить правила поведения в эти периоды – пригодится на будущее.

– И надолго это? – я кивнула в сторону дверного проема, обозначая собеседнику, о чем я.

Антон зевнул, даже не прикрывая ладонью рот.

– По-разному. Пара дней, неделя, может, две. Его только кормить надо и не тревожить, вообще. Две недели – это было бы отлично, он бы тогда, наверное, третью книгу закончил…

Он, как обычно, любой процесс переводил в бизнес. Но ему и по должности положено. После этого Антон молча ушел в свою комнату и вернулся, только когда ужин был готов.

– Так, давай на тарелку. Не горячее? Я отнесу, – вид у него был такой, будто на эшафот собирался.

– Давай я отнесу, – предложила без сомнений. Не будущей ли жене носить писателю его куриные рулетики?

Он слишком поспешно, не успев скрыть радость, вернул мне тарелку. Я решила, что это его новый способ насмешки надо мной, но как оказалось после, ошиблась.

Открыла дверь – Руслан сидел за компьютером и печатал что-то со скоростью пулемета. По всей комнате были разбросаны раскрытые книги, одеяло разобранной постели валялось рядом с кроватью. Подошла, стараясь не издавать ни звука и ни на что не наступить, поставила тарелку на свободное место на столе. Она соприкоснулась с деревянной поверхностью с глухим стуком. Руслан от этого тихого звука вздрогнул, будто я ему в ухо Гимн Советского Союза проорала, замер, повернул ко мне голову и посмотрел с самой настоящей ненавистью.

– Я многого прошу, а?! – это даже был не его голос. Попыталась отрицательно помотать головой как можно усерднее. Но его это, видимо, не устроило. – Я что, многого прошу? Почему вы меня постоянно дергаете? Муха эта… откуда тут муха?! Она меня с ума сводит! – я никакой мухи не видела, но замерла, стараясь не делать резких движений. – А ты зачем пришла? Стоять тут и… дышать?!