Он слегка нахмурился, словно недоумевая, где мог меня видеть, и повернулся к женщине. Может, это и глупо, но от смущения, граничащего с унижением, я залилась краской. Трудно поверить, что человек, сыгравший ключевую роль во время худшего события в моей жизни, меня не узнал.

Я ждала. В горле пересохло. Нужно выпить лимонада с мороженым, чтобы затушить огонь стыда и замешательства. Гэбриел отдал заказ, и Джексон Портер вышел, придержав дверь для своей спутницы.

– Мисс Ларкин, – приветствовал меня хозяин заведения, расплывшись в улыбке. – Такая же красотка, как прежде. – Он поднял глаза на колонку под потолком.

Играла плавная, медленная музыка. Гэбриел всегда ставил только послевоенные песни. По его мнению, современные хиты засоряют мозг и оскорбляют слух.

– «Не перестану любить тебя», Дорис Дэй.

Должно быть, он услышал дрожь в моем голосе, потому что подошел ко мне и заключил в объятия.

– Не обращай на него внимания, – кивнул он на дверь. – Некоторым просто ума не хватает вести себя прилично.

Я расплакалась – из-за мамы, из-за всего хорошего, что было во мне и от чего я избавилась вместе с плохим, и из-за моего глупого слабого сердца, которое до сих пор страдает по Джексону Портеру.

Сисси остановилась перед большим зеркалом в холле и открыла верхний ящик комода. Навстречу выкатились несколько тюбиков губной помады. Она выбрала свою любимую – «Вишню на снегу», классический оттенок «Ревлон» пятьдесят третьего года. Сисси даже дала наказ Битти: когда настанет время встретиться с Иисусом, на ее губах должна быть именно эта помада.

Она принялась аккуратно красить губы, слушая, как Битти и Ларкин за завтраком разговаривают о погоде и приливах – о чем угодно, только не об Айви.

Я знаю про Маргарет. Рука Сисси дрогнула. Помада залезла за край верхней губы. Что Айви имела в виду?

Она взглянула в окно, на старый гараж, где Айви устроила магазинчик по продаже восстановленной мебели. Сисси с радостью разрешила ей пользоваться гаражом и пожертвовала старинную двуколку, некогда принадлежавшую местному коллекционеру. Она думала, Айви быстро охладеет, однако увлечение продержалось дольше, чем другие, и даже приносило доход: за помещение не нужно было платить, а благодаря сарафанному радио новости о маленьком бизнесе Айви разошлись из уст в уста.

Сисси осторожно подтерла размазанную помаду и напомнила себе заглянуть в гараж после возвращения из больницы. Айви наверняка оставила там открытые банки с лаком, растворителем и бог знает чем еще. Как всегда, Сисси убирала за ней, закрывала банки и выносила мусорное ведро, наполненное жестянками от диетического «Доктора Пеппера» и пластиковыми упаковками от сыра. Во время порывов творчества Айви не ела ничего другого, считая рутинное приготовление пищи препятствием для вдохновения.

– Вы готовы? – нетерпеливо позвала Сисси, укладывая в сумочку блокнот и ручку.

Нужно подробно расспросить врачей, какой уход понадобится Айви, когда та вернется домой. «Когда», а не «если». Сисси уже решила, что превратит библиотеку на первом этаже в комфортную палату, чтобы Айви не приходилось подниматься по лестнице, пока она полностью не поправится.

Сисси не стала советоваться с Мэком. Она – мама Айви, и ничьи советы ей не нужны. Учитывая, во что превратился брак Айви за последние десять лет, мнение Мэка вообще не имеет значения.

– А это зачем? – спросила Битти, указывая на букет чайных роз, стоящий в вазе.

– Отнесу Айви. Надеюсь, аромат поможет ей очнуться. Она всегда любила мои розы. В этом году они расцвели раньше, чем обычно, – словно почувствовали, что нужны Айви.