…На нервной почве Мирумир проголодалась. Зашла в невзрачное кафе полупустого аэропорта, расположилась за столиком у входа. Заказала завтрак, закурила. Неподалеку кучка китайцев ждала багаж у бегущей дорожки, с драматическими паузами выкатывавшей в свет спеленатые полиэтиленом чемоданы. Мирумир окунает в чашку сморщившийся чайный пакетик и достает его тяжелым, гордо расправившимся. И ей безумно хочется, чтобы ее счастье так же выползло наружу. Она борется со странным желанием побежать к той самой бегущей дорожке: «Вдруг сейчас появится мое счастье, а я прозеваю!» Уже было вскочила со стула, как за барной стойкой громко зашипел электрический кипятильник. Официантка наливает горячую воду в кружку. Звук этот вернул Мирумир в реальность, где время ее счастья еще не наступило. Но ждать оставалось недолго…

«…Странное предвкушение великих событий рождается в аэропорту. Знаешь, что произойдет через считаные часы, но при этом чего-то жутко боишься. Как-никак, все мы ходим под Богом. Он способен изменить ход игры в любой момент… В аэропорту руки пусты и свободны – готовы принять все, что придет. Из возможности выбора рождается чувство уверенности. Ты же можешь обменять билет, изменить направление и даже элементарно отказаться от поездки. Ты – волен…»

Мирумир обожает провожать взглядом самолеты. Отъезжающий трап, привычное десятиминутное затишье, легкое завывание мотора, аккуратный разгон и, наконец, долгожданный взлет. От приближения к надежде перехватывает дыхание…

«Обычно я приезжаю в аэропорт за три-четыре часа до вылета, чтобы вдоволь понаблюдать за потоком уезжающих. Смотрю на суетящийся люд: все спешат сдать багаж, преодолеть таможенный контроль, просочиться на посадку. Так хочется верить, что все они станут счастливыми там, куда уезжают. Все сразу, вместе, возьмут и станут счастливыми! В аэропортах наивность приживается лучше, чем цинизм. Начинаешь верить в то, что большинство отправившихся за счастьем достигнут его. А прибывающие возвращаются с победой, а не с поражением…»

…Училась вере у Веры, хмурой соседки этажом ниже. Жгучей брюнетки азербайджанского происхождения, второй жены местного участкового Кириллваныча. А если воспользоваться определением завистливых соседок, то у «черножопой бабенки старого пера». Два овдовевших сердца нашли друг друга в солнечном Баку. Кириллваныч ездил туда на какую-то всесоюзную конференцию. После занудной двухчасовой болтовни наконец объявили перерыв. Гостей из братских республик потчевали по-восточному щедрым фуршетом. Вера, тогда еще Валида, прислуживала у столов официанткой. С улыбкой предлагала изголодавшимся гостям попробовать запеченные куски осетра, сбрызнутые ароматным наршарабом[23]. Кириллваныч, наткнувшись взглядом на объемный бюст черноокой Валиды, мигом влюбился. Сначала в бюст, потом – в саму вдову. Так начался южный роман двух одичавших сердец.

После первой же ночи страсти влюбленный участковый предложил Валиде руку, сердце, а также переезд в Москву. Она согласилась. Продала «сталинку» на Разина[24], доверила деньги будущему мужу и устремилась с ним под ручку прямиком в любовь. Спустя три дня любовники стали супругами. Спустя неделю Валида сменила имя на Веру. Никаких межнациональных проблем. Обычный поступок из необъяснимых…

…По мере взросления Мирумир ощущала острую нехватку женского идеала. Богини из реальности, у которых можно было бы поучиться тактике, флирту, ходам, выходам. Каждая девушка нуждается в женщине-примере. Мирумир, перешагнувшая Рубикон подросткового возраста, долго не верила в то, что сможет отвечать за себя сама.