– Мне всё равно. Я уезжаю в следующий понедельник. Я вытерплю эти три дня.

– Правильно. Уедешь и дашь новую почву для сплетен. Сама же себе ещё хуже сделаешь.

– А что ты предлагаешь? – обречённо прошипела я.

– Надо подумать, – нахмурившись, сказал Ворон.

Я кивнула, а потом стыдливо опустила глаза.

– Извини. Вдобавок ко всему теперь все думают, что мы с тобой встречаемся, – тихо произнесла я.

– И ты уже знаешь, – скривился Ворон. – Правда, «приятное» известие? Это всё Ванька постарался. Это ж надо было до такого додуматься… – В голосе Макса чётко прозвучала злость и раздражение.

– Я думала, что он знает, что мы с тобой скоро станем родственниками, – заметила я, так и не подняв своего взгляда.

– Никто об этом не знает. Я не планирую родниться с твоей семейкой. И своим не собираюсь разрешить это сделать, – презрительно заявил он.

– Если ты так меня ненавидишь, почему решил помочь? – не смогла сдержать своего любопытства я.

В принципе, его откровение не стало для меня чем-то неожиданным. Именно что-то такое я от него и ожидала.

– Из-за Людмилы.

– Она тоже знает? – испугалась я не на шутку. Одно дело, когда о твоём позоре знают малознакомые тебе студенты и чужие люди, и совсем другое, когда об этом знает ребёнок, которого ты уже считаешь своей младшей сестрой.

– Нет. Её насторожило твоё подавленное настроение. Вот она и подумала, что ты из-за меня плачешь. Попросила успокоить тебя, и больше с тобой не ссорится. Я пообещал ей сделать всё, что в моих силах, лишь бы ты была счастливой.

– Спасибо, но не стоило.

Макс как будто и не услышал меня, а продолжил рассуждать вслух:

– Конечно, легче всего сказать Ваньке, что ты моя сестра. Уже бы назавтра все знали это, и ни у кого не возникло бы желания поливать тебя грязью. Многие знают, что мой отец серьёзный человек и никогда бы не позволил своей дочери так очернить нашу фамилию. Но тогда меня замучают вопросами о том, почему у нас разные фамилии, и почему я никогда не говорил о том, что у меня две сестры… Наверное, самый лучший выход из этой ситуации – оставить всё как есть. Пусть все продолжают думать, что мы встречаемся. Тогда эти бараны просто не посмеют что-то говорить о тебе плохое вслух. Да и такие дебилы, как Славик Торский, больше не посмеют подойти к тебе с предложениями интимного характера…

Я во все глаза смотрела на Ворона и даже боялась моргнуть. А потом и засомневалась, что у меня не слуховые галлюцинации. Я не могла поверить, что Максим Воронов по доброте душевной решил пойти на такие жертвы и помочь мне. И с трудом мне верилось, что он на это решился ради Люси. Он всегда действовал только в своих интересах. Именно эти свои мысли я и озвучила.

– У каждого из нас свои цели и интересы. Главное во всём этом то, что мы поможем друг другу. Вот и всё. Так что, ты согласна? – отстранённо изрёк Ворон.

– А тебе не будет противно изображать влюблённого в меня? – прищурившись, задала я вопрос. Очень хотелось отказаться от такой сомнительной помощи, но рациональная часть меня настойчиво советовала дать положительный ответ.

– А тебя это сильно интересует? – вопросом на вопрос ответил он.

– Не знаю, – честно призналась я. Я запуталась. Так ли любопытны мне его мотивы?

– Тогда я оставлю за собой право не отвечать на этот вопрос. А вот что касается тебя: я всё-таки ненароком шепну Ваньке, что это не ты на фотках. Пусть пустит правильный слух про твою татушку, а когда будет на улице теплее, ты заявишься в универ в майке какой-нибудь, чтобы продемонстрировать свою красоту.

– Но я всё равно рано или поздно уеду. Зачем такие сложности?