– Нет, все хорошо, – киваю, словно он сидит передо мной, – тяжелый день.

–Понимаю. Может быть, прогуляемся вечером?

–Да, было бы неплохо.

–Хорошо, тогда говорите, где встретимся, я подъеду.

–Давайте в том же кафе, где познакомились.

– Договорились. В семь?

–Да, в семь. До свидания.

–До свидания, Марина.

Вешаю трубку, а сердце готово выпрыгнуть из груди. Крепче завернувшись в покрывало, направляюсь в душ, по пути смывая окурок в унитаз. Шерстяная ткань падает к ногам, и я переступаю бортик ванны, включая теплую воду. Струйки стекают по телу, вдыхаю чувство уверенности, отмываю кожу, натирая ее до красноты губкой, выжимая из той как можно больше пены.

Обмотавшись полотенцем, сушу голову, стоя перед зеркалом, завиваюсь, надеваю короткое васильковое платье, игнорируя бюстгальтер, туфли на высоком каблуке, и, перекинув ремешок сумки через плечо, выскальзываю на площадку. Папа как раз поднимается по лестнице. На лице недоумение.

–Ты куда?

– Гулять.

– А Сашка где?

–Не знаю, – пожимаю плечами, широко улыбаясь.

После произошедшего во мне словно что-то перещелкнуло. Раньше я жила с болью и сожалениями, но сегодня наглядно поняла, какой же была дурой. Жалела, и ведь в первую очередь не себя… его. В глубине души я так за него боялась, переживала, любила… а сейчас, сейчас он словно открыл мне глаза, позволил взглянуть на все под другим углом, вновь вернул мне мою ненависть, а за ней пришло и безразличие.

Забежав в автобус, крепко сжимаю поручень, наблюдая за мелькающими городскими пейзажами, в метро сижу с закрытыми глазами, пытаясь вышвырнуть из головы произошедшее, как жаль, что это не так просто. Абсолютно не просто.

У кафе замедляю шаг, замечая Константина издалека. Надеваю на лицо улыбку, подкрасив губы и взглянув на свое отражение в окне, подхожу ближе.

– Здравствуйте, – останавливаюсь ровно за его спиной.

–Марина, шикарно выглядите.

Мужчина оборачивается, поднимаясь на ноги.

– Спасибо.

–Это… это вам, – протягивает букет из пяти алых розочек.

Вдыхаю цветочный аромат и присаживаюсь на отодвинутый для меня Константином стул.

–Я так рад, что вы позвонили.

– Может быть, на «ты»?

– Конечно, – улыбается, принимая из моих рук цветы и ставя те в принесенную официантом вазочку.

– Значит, ты моряк? – делаю глоток апельсинового сока. Капитан-лейтенант, – салютует мне аналогично наполненным стаканом.

Доронин.

– Саня, хорош бухать!

Знакомый голос, еле доносящийся через марево отчаяния и литры алкоголя. Разлепляю глаза, озираясь. В кабинете темно, плотно задернутые шторы не пропускают дневной свет, на столе пепельница с тлеющей сигаретой, дымок которой вьется в воздухе под тускло горящей лампой. По правую руку початая бутылка водки. Упираюсь ладонями в ручки кресла, откидываясь на высокую кожаную спинку, чувствуя тошноту.

– Слушай, завязывай, – Марат садится на край стола, отгребая в сторону бумаги, те валятся на пол с нервирующим шумом.

–Тихо ты, – прищуриваюсь, сводя брови.

– Завтра встреча с банкиром, а ты на ногах не стоишь. Мне, что ли, туда ехать?

– Погоди, это же завтра, – ухмыляюсь, – я сейчас еще выпью и буду огурцом.

– Ага. Завязывай, сказал, – забирает со стола бутылку, – в душ вали.

– Ты с кем разговариваешь? Страх потерял? – тянусь в ящик стола, доставая ствол и направляя тот на Лукьяна. – Я тебя здесь пристрелю, понял?! Вон пошел.

– Придурок, – Марат отталкивается и, швырнув папку к моим ногам, широким шагом идет к двери.

– Сука! – давлю на курок, и выстрелив, опускаю руку.

На выстрел сбегается охрана, Марат матерится. Пинаю валяющиеся у ног бумаги и, перешагнув через них, наливаю в стакан водки. Замахнув содержимое в себя залпом и положив ТТ на стол, пересекаю кабинет, касаясь пальцами дыры от пули в стене.