- Я тут подумала, может быть, уже начнем делать детскую? Была в одном магазине и…

- Все сделают без тебя. Не думай, что задержишься в этом доме, после того как родишь. Поняла меня?

- Это мой ребенок.

- Прежде всего он мой. А ты просто инкубатор, без права выбора и голоса. Поняла меня? – придвигаюсь ближе, поддевая пальцем ворот ее футболки. - Не слышу.

- Поняла, - кивок, - а ты не думаешь, что я могу его убить? – тонкая бровь поползла вверх, а на губах загорелась триумфальная улыбка. - Или просто сделать его калекой? Представь, какая это будет трагедия, а кто виноват Саш, а? Ты, наш папочка.

- Ты отдаешь себе отчет в том, - касаюсь ладонью ее горла, - что говоришь? – сдавливаю тонкую шею, слыша ее тихий хрип. - Я так не думаю. Если ребенок родится больным, я тебя убью, если он умрет - убью, если ты еще хоть раз заикнешься о подобном - убью, ну и на финал, если решишь сбежать, найду и посажу на цепь. И я сейчас не в переносном смысле, - разжимаю захват, и Анф сразу хватается руками за свое горло.

- Больной ублюдок.

- Очень надеюсь, что ты меня услышала, - оставив бокал на столике, поднимаюсь с дивана, - ты же сама в это влезла. Зачем ходила к моей матери? Чего добивалась?

- Чем она лучше, Доронин? Она тебя бросила, предала, она убила вашего ребенка, но ты продолжаешь ненавидеть всех вокруг, кроме нее, - захлебываясь слезами.

- Ваше главное отличие в том, что она никогда даже мысли не допустит о том, чем ты мне здесь угрожала.

- Она тебя предала!

- Я ее тоже. Разговор окончен, заткнись и вали наверх.

Мартынова вскакивает с дивана и бегом несется на второй этаж. Смотрю ей вслед и, выключив телевизор, выхожу на улицу, не хочу оставаться в этом доме.

- Глеб, - говорю в рацию, - пусть водитель подгонит машину, я уезжаю.

Из особняка возвращаюсь в свою городскую квартиру, спать ложусь в костюме на диване, не выключая свет. Меня мгновенно вырубает, а просыпаюсь я лишь утром, от громкого голоса Глеба.

- Александр Николаевич, пора ехать. Регина сказала, что вы вчера назначили совещание и уже опаздываете на двадцать минут.

- Пусть она их разгонит.

- Не думаю…

- Александр Николаевич, - вопль из динамика мобильного, стоящего на громкой связи, - это важное совещание, вы же помните, что…

- Выключи ее, скажи, что еду. 

6. Глава 3

Марина.

- Маринка, - Нонна приподнимается, расставляя руки по разные стороны, - наконец-то мы встретились.

- И не говори, - присаживаюсь за столик, закидывая ногу на ногу. Пальцы на автомате поправляют короткие волосы.

Два года назад я впервые подстриглась почти под мальчика, хотела перемен, но теперь отчетливо могу сказать, перемены не в длине волос, они в нас.

Нонна тушит в пепельнице сигарету, а я стискиваю зубы. Давно бросила эту дурную привычку, но иногда рука сама так и тянется к этой гадости.

- Ломает? – подружка издает тихий смешок.

- Нет, - прищуриваюсь, а после растягиваю губы в широкой улыбке.

- Давай выпьем.

- Что за повод?

- А нам нужен повод?

- Не знаю, - пожимаю плечами.

- Ну раз тебе нужен повод, он будет. Самир сделал мне предложение.

- Да ладно?! Нонночка, я тебя поздравляю.

- Спасибо.

Киселева подзывает официанта, а я невольно вспоминаю, как мы с ней познакомились. Это было на втором месяце моей жизни здесь. Ее дочь попала в мой класс, маленькая восьмилетняя девочка, очень сильно отличавшаяся от других, за что ее часто дразнили. У девочки были проблемы с речью, и Киселева, конечно же, пришла в школу за скандалом. Ее не устраивала травля ребенка, в чем я с ней была солидарна. Позже Линду перевели в другую школу, но мы с Нонной не перестали поддерживать отношения, медленно трансформирующиеся в дружбу.