Бабушка уйдет через месяц. Тоже тихо, во сне.

Папа вскоре продаст их дом, его снесут новые хозяева, построят огромную виллу с бассейном, и Марина больше никогда тут не появится.

Сейчас же она ходила по дому, гладила ажурные занавески, которые бабушка связала крючком, поправляла круглые коврики, которые она смастерила из тонких жгутиков, смотрела на свое отражение в большом серебристом самоваре, который был обвешан сушками, и ей так хотелось остановить это мгновение!

Жизнь устроена правильно. Люди не должны знать, что завтра будет плохо. Потому что с этими знаниями трудно быть счастливыми сегодня. Надо жить сейчас и наслаждаться счастьем так, как будто завтра не будет. Марине же эти знания не позволили насладиться блаженными минутами – грусть укутывала ее, и, как она ни пыталась от нее избавиться, у нее не получалось.

Ей казалось, что она обязательно должна что-то сделать, чтобы их спасти. Ведь ее старички еще легко могли бы прожить лет десять. Но как врач, она понимала, что вряд ли сможет кардинально что-то поменять. Она пробовала гулять с ними – у бабушки болят ноги, у дедушки через минуту начинается одышка. О зарядке они слушать ничего не хотели. Почему-то они давно для себя решили, что до глубокой старости все равно не доживут.

«Еще год, два и хватит», — вот и все слова ее любимых старичков.

Тогда Марина стала думать, как им прожить свои последние дни счастливо. У нее было достаточно денег: и дедушка постоянно давал, и папа подкидывал. Деликатесов тогда не было, но она позвонила Кате и попросила на пятьдесят рублей привезти всякой вкуснятины.

Что еще она могла сделать для них?

Марина обожала их, постоянно говорила, что любит, что они самые лучшие, но все же ей хотелось сделать что-то и материальное.

Катя все поняла правильно и вечером привезла две огромные сумки с неведомыми продуктами: икра, сгущенка, колбасы, сыры, шпроты. Деньги от сестры брать отказалась. Попросилась просто переночевать в частном доме и прочувствовать, как это – иметь бабушку и дедушку.

Вечером девочки сходили в ближайший магазин и купили пряников и печенья на развес, разных конфет, молока и кефира — для бабушки, а для дедушки селедки и замороженного хека — уж очень дедуля любил морепродукты.

Вечером они поели печеную картошку с рыбой, а на десерт бабушка испекла свои фирменные блинчики. Марина стояла с Катей на кухне, а бабушка их учила:

— Блины должны быть на дрожжах. И несладкие. Тогда они получаются пышными и не приторными — их можно будет есть со сгущенкой и вареньем, а еще я сделаю вам с творогом на завтрак.

Спать их положили на одну широченную кровать. Бабушка принесла большие, просто огромные, как перина, подушки. Они были такими высокими, что получалось, что спать надо сидя, но девочки попрыгали на них, когда бабушка вышла из комнаты, и чуть-чуть сдавили лебяжьи перья.

Одеяло тоже было как из сказки – теплое и тяжелое. Бабушка его делала сама и тоже из лебяжьего пуха. Для Марины это не было в диковинку, а вот Катя была впечатлена:

— Никогда не спала в таком старом доме. У меня такое чувство, как будто сейчас откроется дверь и зайдет Баба Яга, — засмеялась Катя и еще раз стукнула кулаком подушку, чтобы та умялась. — А зачем нам одеяло летом?

— Потому что это деревенский домик, где летом прохладно, а зимой тепло! – вздохнула Марина.

Ее настроение было на нуле, и сестра это заметила.

— Что тебя гложет?

— Я не могу им помочь. И их скоро не станет.

— Может быть, и не надо? Может, все идет правильно? Они прожили свою жизнь. Я понимаю, ты бы хотела, чтобы они еще лет десять жили, но ведь у каждого человека есть срок.