А уж о самом исполнении танца и говорить нечего. Он абсолютно отличался от того, что прежде я испытала с Денисом. Танец с Юрой на фоне предшествующих впечатлений казался тихим, умиротворённым, оберегающим, но по-своему волнующим и трепетным. Мне почему-то представился бал, на котором мне предстоит играть принцессу в белоснежном воздушном платье, как у Золушки, усеянное мелкими блёстками, в длинных кипенных перчатках и с аккуратной золотой короной на голове, сравнимой разве что с произведением искусства. От разыгравшейся фантазии возникло ощущение лёгкости и невесомости. И только я начала поистине наслаждаться прекрасным, по-настоящему волшебным моментом, как музыка стихла… а мы так и остались стоять посреди комнаты. Юра скользнул рукой по моей щеке и прошептал:

– Это самый лучший танец в моей жизни.

Я смотрела на него распахнутыми от ошеломления глазами и не могла понять, что со мной происходит. Мне совершенно не хотелось прерывать нашу невероятную близость, не хотелось, чтобы он меня отпускал. И возникшие эмоции, постепенно заполняющие нутро, не шли ни в какое сравнение с теми, что довелось познать с Денисом. Теперь у меня не разгоралось желание получить всё и сразу, мне хотелось, просто этого плавного и неторопливого спокойствия, которое с поразительной элегантностью и непринуждённостью отдавал мне этот мужчина.

Впрочем, эйфория от только что совершившегося открытия длилась недолго: образ подруги вспыхнул в моей памяти так ярко, что я резко отпрянула от обнимающего меня Юры.

– Что-то не так? – смутившись, он удивлённо посмотрел на меня.

– Нет, всё в порядке, – выпалила, отодвигаясь от него, и спешно обернулась к столу.

Тело обомлело: его пронзал пылающий обидой, возмущением и исступлённой злобой взгляд Светы. Она смотрела на меня в упор с таким упрёком и разочарованием, что стало безумно стыдно за свой необдуманный, причинивший ей боль поступок.

Вернувшись за стол, я села на своё место. Юра тотчас оказался рядом, искоса наблюдая, как Максим что-то пытался говорить Свете, но та не реагировала, молча следя за нами.

– Может быть, поговорим? – продвинувшись ближе ко мне, ненавязчиво предложил Юра.

– О чём? – спросила, слегка склонив к нему голову.

– Давай выйдем? Лучше обсудить всё в другой комнате, иначе Света сейчас просверлит нас взглядом, – прошептал он.

Я виновато посмотрела на подругу, мысленно пообещав себе, что разговор будет коротким, и на ставших моментально ватными ногах встала из-за стола.

Я покинула гостиную в сопровождении Юры, отчётливо ощущая жалящий спину взгляд Светы, но обернуться не решилась, да и не к чему было показывать, как меня грызёт чувство вины.

– Идём сюда, – позвав, Юра распахнул передо мной дверь спальни.

– А может быть, мы здесь поговорим? – неуверенно спросила его, делая осторожный шаг назад.

Он недоверчиво прищурил глаза и задал прямой вопрос:

– Ты боишься меня?

– Не говори глупостей, – вспыхнув от стыда, промолвила я, – просто нет смысла туда идти.

– Хорошо, я заставлять не буду – поговорим здесь, – тихо хмыкнув, Юра подпёр плечом стену, оклеенную добротными обоями. – Почему ты так шарахаешься от меня?

– Ты ошибаешься: я вовсе не шарахаюсь от тебя, а просто держу между нами некоторое расстояние, – аккуратно поправила его, невольно рассматривая широкую грудную клетку, обтянутую тонким лонгсливом.

– Это из-за Светланы? – Снова откровенный и не оставляющий шанса соврать вопрос.

– Да, – не раздумывая ни секунды, ответила я. – Ты ей очень нравишься, и у меня нет никакого желания переходить ей дорогу. В отношениях между двумя близкими людьми это табу, а Света для меня близкий человек. Стала такой с недавнего времени…