- Ты что… Ты опять за мною следил?

- Я просто хочу знать, как ты себя чувствуешь. Разве это плохо?

- Ты больной! Ненормальный просто, - губы Марьяны дрожат. Она нащупывает ручку, но прежде чем успевает ее нажать, я блокирую замки. Марьяна захлебывается воздухом. Резко оборачивается ко мне. И я буквально тону в панике, плещущейся на дне её глаз.

- Больной, потому что интересуюсь твоим самочувствием? – облизываю пересохшие губы я.

- Так. Ладно… - Марьяна прикладывает к вискам пальцы и делает несколько размеренных вдохов. – Ты в курсе, что я…

- Что ты беременна? Да. И что ты хочешь избавиться от моего ребенка, тоже в курсе.

Она вздрагивает. Бросает на меня еще один панический взгляд.

- И… что же ты хочешь?

- Чтобы ты этого не делала.

- Прости?

- Я хочу, чтобы ты этого не делала.

- Серьезно? Думаешь, я всю жизнь мечтала о том, чтобы родить от такого урода, как ты?

Мне нравится бойкий темперамент Марьяны. Нравится, что она не лезет за словом в карман, когда забывает бояться. Мне не нравится только то, что она задумала. Поэтому я отвечаю:

- Нет, Марьян. Я так не думаю.

- Тогда чего же ты от меня хочешь?!

- Хочу, чтобы ты родила.

Несколько секунд она смотрит на меня, открыв рот. А потом бросает короткое, но такое емкое:

- Нет! – и добавляет: - А теперь открой…

- Послушай, я не прошу тебя любить этого малыша, не прошу воспитывать. Ты можешь отдать его мне, и, клянусь, больше ты меня не увидишь. – Мое сердце колотится, гулким эхом отдавая в ушах. Только озвучив это все, я понимаю, чего реально хочу. Сжимаю руки в кулаки и говорю твердо: - Я прошу тебя дать ему жизнь.

- Жизнь? Ты серьезно? Да ему лучше не родиться, чем жить с таким уродом, как ты!

Ее слова бьют наотмашь. Я окончательно утрачиваю связь с действительностью. Выкручиваю руль, жму на газ, напрочь игнорируя крики Марьяны. Я уже будто не здесь. Прихожу в себя, лишь когда она набрасывается на меня с кулаками.

- Успокойся. Ты навредишь ребенку, - хриплю я, закрываясь рукой от ее ударов. Они такие слабые, что вряд ли могут меня остановить, а вот вести машину мешают.

- Ребенку? Ребенку?! – орет она во все горло. Обхватывает голову руками и, покачиваясь из стороны в сторону, шепчет: - Если я не приду домой, мама забьет тревогу!

- Твоя мать в санатории.

Включаю дворники и сбрасываю скорость, потому что гнать в такую погоду – самоубийство.

- Но… как? – в ее глазах отчаяние и страх, в моих, наверное, одержимость…

- Это я помог ей выбить путевку.

- Что? – жалко всхлипывает Марьяна.

- Я же говорил, что хочу тебе как-то помочь. Твоя мать нуждается в санаторном лечении. Когда я об этом узнал, то все организовал в лучшем виде.

Губы Марьяны дрожат. Она закрывает ладонью рот, чтобы не зарыдать в голос, но слезы все равно текут по ее лицу соленым беспрерывным потоком.

- Чего ты добиваешься? – всхлипывает она. – Я не понимаю, чего ты от меня хочешь?

- Ничего, кроме того, что уже озвучил.

- Я не инкубатор, Балашов! Я не чертов инкубатор! Хочешь ребенка – обратись к суррогатной матери. А меня… оставь в покое!

В моей голове пульсирует боль. Кажется, еще немного, и у меня оторвется тромб или лопнет, к гребаной матери, аневризма. Я не хочу её слез. Не хочу её боли. Желание прекратить это все немедленно почти непреодолимо. Женские слезы – мой триггер. Я помню, как плакала мать, когда отец над ней издевался. Я не хочу… не могу поступать точно так же. Но есть ли у меня выход?

- Послушай… В тот день, когда это все случилось…

- Когда ты меня изнасиловал! – орет Марьяна, вскидывая голову.

- Да! Именно в этот день! – кричу в ответ я. - Моя бывшая сделала то, что ты хочешь сделать сейчас. Убила моего ребенка. Понимаешь? Я просто… - прикусываю щеку, опасаясь разрыдаться, как последняя тряпка, и делаю паузу, - я просто не мог вынести этого. Планировал, что мы поженимся. Нарожаем детишек и заживем. Но… дьявол, у нее, оказывается, были другие планы. Она… даже не посчитала нужным мне все объяснить. Понимаешь? В обычной жизни я не пью, не употребляю наркотики, я ведь гребаный спортсмен, Марьян. А тогда… не знаю… мне хотелось забыться. Знаю, это меня не оправдывает. Знаю, что тебе от этого не легче…Ты вообще ни при чем, но…