Я свободно владею русским и немецким языками – это из семьи, эти оба языка для меня родные, а в школе, как и многие, я учила английский. Во времена моей молодости был очень популярен певец Джо Дассен, так что да, французский я уже учила самостоятельно – очень хотелось понимать, о чем так задушевно поет этот красивый мужчина.

В семье моих родителей мы часто говорили на двух языках. Моя бабушка со стороны отца таким образом подчеркивала свою национальность. Мой отец на все сто процентов немец, его родители тоже. Их корни тянутся ещё со времен Екатерины второй. Моя мама уже только наполовину немка, её мама русская. Но и они в семье поддерживали знание языка. А я уже вот и сама запуталась в процентном содержании немецкой и русской крови в моих венах. Всё-таки я, по складу ума, гуманитарий.

Мы с мужем даже и не раздумывали ни минуты и, не сговариваясь, отказались, когда мои родители нам предложили воспользоваться такой же возможностью и тоже уехать по программе возвращения на историческую Родину. Это они уже были на пенсии к тому времени, а у нас с мужем маячили перспективы по служебным лестницам. А от добра добра не ищут – так нам казалось на тот момент.

Наши с мужем уходы со стабильных, но очень скудно оплачиваемых работ в свободное плаванье имели интервал в полгода. И да, теперь мы, как и тогда, двадцать лет назад, по-прежнему не мечтаем уехать жить за границу. У нас у каждого своё любимое дело. На данный момент у меня своё бюро переводов. У мужа фирма по продаже кухонной техники. И да, в лице моих родителей мы имеем кровных родственников за границей.

Собственно, вот от этих самых кровных родственников я и возвращалась, воспользовавшись для поездки к ним вечером пятницы, выходными и двумя свободными на работе днями, ну и дешевыми билетами в Берлин по причине начавшегося учебного года и межсезонья.

Выходные пролетели быстро, с родителями нагулялись и пообщались от души. А то, что прилетала я всего на четыре дня – так это даже и хорошо. Гостям, как говорится, хозяева дважды рады: когда гости приезжают, и когда гости уезжают. Родители, провожая меня в аэропорту, искренне махали, прощаясь, а я им.

– Мам, пап, ну что вы, в самом деле! Ну, я ж к вам и так каждый месяц прилетаю, – бубнила я, обнимаясь на прощание, а мама, всё-таки, пару раз шмыгнула носом.

– Элизабет, вот доживешь до наших лет, тогда поймёшь! – усмехнулся отец и чмокнул меня в щеку.

При рождении меня назвали Элизабет, это уж я потом, в шестнадцать лет, получая паспорт, поменяла имя на Елизавету, посчитав своё имя слишком уж вычурным. Но родители так и называли меня именем, которое они мне дали при рождении.

Домой я возвращалась раньше, чем должна была. На сутки. Заболела моя коллега, она же подруга, и она же попросила её подменить на завтрашних курсах.

– Лиза? – муж вышел из нашей спальни в прихожую и выглядел сейчас почему-то растерянным, – а ты разве не завтра должна была вернуться?

Ответить я не успела, потому что следом за мужем из нашей спальни в моём же халатике выпорхнула его секретарша Ниночка.

– Артууурчик, ну где ты ходишь?

Услышав это "Артууурчик" – я усмехнулась. Уж я то точно знала, что муж терпеть не может производные уменьшительно ласкательные варианты от своего собственного имени, да ещё произносимые с таким растягиванием гласных.

Увидев эту, как говорят в Одессе, картину маслом – растерянного мужа и его слишком довольную секретаршу, на минуточку, в моем же халатике, я хотела уйти из квартиры. Сбежать. Не слышать. Не видеть. Идеально бы развидеть и не вспоминать это всё, но тут в моем мозгу будто выключатель щелкнул и включил табло с вооот такенной надписью: "Ты. У себя. Дома".