И Распутин впился в мои губы, засунул в рот язык и начал им ритмично толкаться, повторяя эти движения двумя пальцами, погруженными в промежность. При этом большим пальцем растирал клитор, то делая круги, то надавливая.

Не заметила, в какой момент перестала дрожать и начала ему активно подмахивать, насаживаясь на руку и желая скорее получить разрядку.

- Насть, я так кончу. Б…ть, какая же ты охрененная!

Алекс раздвинул мои ноги и устроился между ними. Его член тёрся о клитор, одна рука жадно мяла грудь, теребя сосок. Вторая сжимала ягодицу, вдавливая меня в тело мужчины. Он то засасывал нижнюю губу, то трахал языком.

Чувствовала, как вся энергия с периферии тела устремилась вниз живота. Ещё пара толчков, и я разлетелась на миллион осколков. Выгнулась под ним, огласив комнату сладким стоном. Распутин тут же излился мне на живот.

- Прости, детка. Отдохнём, и будет второй раунд. До утра я тебя из койки не выпущу.

- Смерти моей желаешь? - прошептала с улыбкой, не открывая глаз.

- Дурочка. От этого не умирают. Наоборот, живут долго и счастливо.

Он достал из прикроватной тумбочки полотенце и стёр сперму с моего живота. Затем вытерся сам, лёг рядом и обнял.

Глаза не хотели открываться, я уткнулась Алексу в грудь и попросила слабым голосом:

- Посплю полчасика, ладно?

- Да спи, конечно, моя Дурочка-Снегурочка. Я тебя чуть позже «распакую».

- Пошляк…

- Даже спорить не буду.

И да, невинности он меня лишил почти безболезненно и весьма профессионально. Сначала практически довёл до оргазма, а потом вошёл на всю длину. Я даже мяукнуть не успела, как от моей плевры осталось одно название. Мне так хотелось кончить, что я не замечала дискомфорта, когда его член таранил меня, а рука давила на клитор, приближая пик удовольствия. Крови почти не было. Во всяком случае, пара мазков на чёрной простыне была незаметна.

Распутин унёс меня в душ. Попробовала выгнать, да где там – эта наглая морда пялилась на моё тело и трогала во всех местах, словно объект для анатомического исследования. Мои возмущения утонули в его поцелуях, а заверения, что я больше не могу и не хочу, были развенчаны демонстрацией торчащих сосков и влаги между ног. Посадил на стиральную машинку и довёл до оргазма своим языком.

Где, скажите мне, где такому учат? Долго не могла уснуть на его руке, думая обо всех тех девушках, что были у Распутина до меня. Наверняка парень так продвинулся в теме секса летом.

Было обидно. Я страдала, а этот кобель скакал по бабам? Ничего, я ему тоже отомщу. Узнает он у меня, что такое муки ревности…

***

Алекс

Когда дорвался до тела Боярыни, то едва не излился в боксеры в приступе щенячьей радости. Пришлось вспоминать кадры из ужастика, чтобы остудить пыл. Картинки с зомби предотвратили моё фиаско.

Несколько лет мечтал об этой близости, и сейчас самое важное было – не облажаться. Поэтому поставил цель: сначала «размотать» Морозову, а потом уже о своём удовольствии думать. Знал, что Настя только с виду холодная и неприступная, а внутри – это огонь, нужно только в него дровишек подбросить, и пламя разгорится на полную мощь.

Трогал её всю, такую родную, желанную. Вспоминал свои летние потрахушки, и казалось, что это были «тренажёры» для прокачивания навыков, а не люди. При феноменальной памяти даже лица почти не запомнились, настолько эти девушки были для меня неважны.

Зато карту тела Морозовой изучал с маниакальным рвением. Каждую родинку, ямочку, изгиб хотел высечь внутри своего сердца, чтобы присвоить, наложить вето, сделать навеки своим.

План был прост, как всё гениальное. Изучить, определить эрогенные зоны, высчитать алгоритм максимально быстрого получения оргазма и подсадить на близость со мной. Сделать зависимой.