– Я не умею…
– Чего не умеешь, готовить? – теперь я отчетливо различила недоумение.
Конечно же, готовить я умела. Дочь поварихи с младенчества учится этому только на первый взгляд нехитрому ремеслу. И тут я собой могла гордиться, потому что мама всегда говорила, что в поварском деле у меня настоящий талант.
– Разделывать не умею, – решила я оставаться предельно честной.
В том, что мне даже страшно приближаться к недавно убитому зверьку, решила не признаваться. И так Никола обо мне невысокого мнения, а тут и вовсе презирать начнет. Ведь среди волков, наверняка, нет таких трусишек.
Тяжкий вздох не заставил себя ждать. А я только тогда рискнула обернуться, когда поняла, что Николы за моей спиной уже нет. Правда он тут же вернулся, и в его руках я успела заметить несчастную тушку. И лишь тогда выдохнула свободно, когда он скрылся за выступом пещеры. Тут я заметила и свежею кучу дров, покоившуюся возле пепелища костра и полый ствол какого-то дерева, до верху наполненный водой. Стало немного стыдно, что оказалась такой бестолковой и беспомощной. Но и он тоже хорош, мог бы и посвятить меня в свои планы.
Мне очень хотелось быть хоть чуточку полезной. И даже не потому, что когда мы вернемся Никола непременно поведает Дмитрию Солодею, какие бестолковые люди ему служат. Что-то внутри меня сопротивлялось, не желало выглядеть настолько неприглядной. Но характер этого чувства я определить не могла. Да я даже костер не могу разжечь, пока он занят разделыванием туши! И вообще, я даже самой себе сейчас кажусь не на что негодной.
Злые слезы выступили на глазах, и я опустилась прямо в траву, прислонившись к шершавой поверхности скалы. Солнце пекло нещадно, и вся взмокла. Ну и пусть! Пусть я сгорю тут заживо, чтобы и дальше противный стыд не терзал меня.
Когда вернулся Никола, я уже находилась в полуобморочном состоянии. И видимо, это отразилось каким-то образом на моей внешности, потому что ему достаточно было одного взгляда в моя сторону, чтобы бросить тушку и довольно откровенно выругаться. А потом началось светопреставление. Не церемонясь ни о чьей нравственности, Никола просто-напросто разорвал ворот моего платья и грубо стянул его через мою бедную голову, которая еще сильнее загудела. Я только и могла, что прикрыть глаза, чтобы не смотреть на волка. А когда на мою голову полилась вода, то испытала крайнее блаженство, даже губы сами растянулись в улыбке.
– Глупая девчонка! – сквозь туман в голове и пробки в ушах различила голос Николы. – Где тебя только откопал братец на мою и на свою голову… Парится в этом тряпье и мелет всякую чушь…
Дальше я уже не слышала, провалившись в спасительную пустоту. Но кажется, улыбка блаженства так и не покинула мои губы.
Глава 6
Наверное, у меня скоро войдет в привычку – пробуждаться и удивляться. На этот раз я не сразу сообразила, почему лежу в одной сорочке, да еще и мокрой к тому же. А стоило вспомнить о вероломстве, которому подверглась, так и вовсе бросило в жар. К тому же, сорочка не то что не скрывала мои достоинства, а еще и прорисовывала их, облепляя влагой. А тот, кто это сотворил со мной, хвала Творцу, сидел спиной и жарил над костром, по всей видимости, того самого несчастного кролика. Впрочем, запах съестного разносился по пещере довольно приятный и невольно щекотал ноздри. Да и кроме вчерашних ягод, которыми сыт не будешь, во рту моем больше и крошки хлеба не побывало. Есть хотелось ужасно. Оставалось надеяться, что Никола поделится со мной этим кроликом.
Пошарив вокруг взглядом, платья своего я так и не обнаружила. Наверное, оно все еще валяется там, где волк его сорвал с меня. Зато у меня появилось что-то типа ложа – приличный слой каких-то крупных листьев, лежать на которых было гораздо мягче, чем не земляном полу. Но ничего из этого все же не могло поднять мне настроение. Кроме того, ужасно хотелось по нужде. Но как прошмыгнуть мимо Николы в таком позорном виде?