Через несколько минут спустился седой камердинер, чисто выбритый с лишенным всякого выражения темным, медного цвета лицом и свиными глазками, утонувшими в сытых щеках. Если бы не желтая звезда на груди, ничего бы не говорило о его подчиненном положении. Оглядев трубочиста стылым взглядом, словно у жабы, повелительно махнул рукой и, немало не заботясь о том, правильно ли его поняли, направился вглубь дома. Немного поколебавшись, трубочист направился за ним.

Через десяток минут открылся люк, и трубочист забрался на крышу резиденции. Вокруг море красночерепичных крыш, изредка словно островки обгоревшие провалы незалеченных следов войны, за серыми городскими стенами и высокими башнями, кольцом охватывавшими город- главное отличие от времен до навахо: деревянные укрепления лагеря осужденных. Гулко стучат копыта по деревянной мостовой, изредка прогудит проезжающая машина, но сильнее всего слышны десятки людских голосов: прохожих, уличных мальчишек, торговцев, зазывающих покупателей, сливающихся в неумолкающий гул, в котором вычленить какой-либо голос невозможно.

Оставшись один, трубочист повел себя в высшей степени странно. Вместо того, чтобы заниматься порученным ему делом – чистить трубы от сажи и гари, поочередно подходил к ним и на веревке спускал вниз некое устройство. А сам замирал рядом, вложив в ухо бусинку, присоединенную с другого конца веревки. Только на пятой попытке разговор внизу так заинтересовал его, что он решил прослушать его до конца.

– Господа, позвольте представиться, я лорд-председатель его Величества Почтеннейшего Тайного Совета лорд Дадли, – произнес старческий, но еще вполне бодрый голос на том диалекте английского, который в будущем назовут оксфордским произношением и, после секундной заминки, добавил, – моего спутника зовут лорд Абердэр.

– А это я удачно попал, – прошептал на русском трубочист, присаживаясь и устраиваясь поудобнее на черепице крыши.

– Я знаю кто вы, – ответил грубый голос, при звуке которого трубочист вздрогнул. Он столько раз его слышал, что, наверное, голос губернатора мог вычленить среди самой густой толпы.

Повисло секундное молчание, но видимо поняв, что другая сторона не собирается представляться, старческий голос продолжил:

– Сэр! Вы: Соединенные племена Америки и moskovit вместе с их покровителями Mastergrad такими же пришельцами из будущего, как и вы, сейчас сильнейшие державы Земли и значит между вами может быть только вражда. Английская Корона тоже противники moskovit и значит мы нужны друг другу, у нас общий враг, а враг моего врага – мой друг.

– Белые нам друзья… смешнее и нелепей этого я еще не слыхал. Что вам нужно от навахо, лорды?

– Сэр! – с горячностью воскликнул человек, судя по голосу, совсем молодой, – как представитель великой державы я требую к нам уважения!

– Да ничего ты не можешь требовать, и твоей великой державы больше нет, ее в хвост и в гриву бьют франки, которых мы вышвырнули из Америки словно нагадивших на пол котят.

– Но сэр! Я попрошу относиться к нам с уважением как к полномочным послам… – договорить он не успел, его перебил все тот же грубый голос.

– Щенок, ты мне надоел, – после секундного молчания грубый голос продолжил, – если ты, Дадли хочешь переговоров, убей его собственной рукой или убирайся обратно за океан!

– Сэр, – после некоторой паузы произнес старческий голос, – к чему такие крайности, мы же цивилизованные люди и всегда можем договориться.

– Это вы цивилизованные люди а я всего лишь дикий навахо и, или ты пристрелишь щенка, или немедленно отправляйся обратно. Это мое последнее слово.