– Нет, мы ничего не знаем, – сказала Кейт. – Ты уверен, что она хотела встретиться с тобой именно для этого?

– Совершенно уверен. Она подчеркнула, что хочет сделать это в присутствии нотариуса. Я вынужден был сообщить об этом полиции, естественно. И хотел, чтобы вы об этом узнали.

Харрисон шагнул к столу Гордона:

– Что именно сказала моя жена?

Щеки Гордона покраснели.

– Я только что сказал. Она хотела изменить свое завещание. Ее последние слова перед тем, как она повесила трубку, были: «Буду признательна тебе, если это останется между нами».

Кейт снова посмотрела на отца, пытаясь разгадать его настроение. Но его лицо было непроницаемым.

– Есть еще что-нибудь или мы можем идти? – спросил Харрисон скованным голосом.

– Нужно только кое-что подписать, – ответил Гордон.

После подписания бумаг встреча закончилась, Гордон вышел из-за стола и сжал руки Кейт в своих ладонях:

– Если есть что-то, хоть что-нибудь, что я могу сделать для тебя, пожалуйста, звони мне.

Он отпустил ее руки и крепко обнял.

Гордон всегда был ужасно неловок и несуразен, а они были знакомы с детских лет.

В детстве у него было несколько друзей, они остались дружны и подростками. А вот была ли у Гордона хоть одна девушка, этого Кейт не знала. По крайней мере, в юности не было. Он всегда был странным – к примеру, не носил джинсы, предпочитая им (помимо школьной формы) клетчатые или цветастые брюки для гольфа, крахмальные рубашки и галстуки-бабочки. Кейт никогда не чувствовала себя рядом с ним комфортно, но при этом всегда приходила к Гордону на выручку, если кто-то начинал над ним потешаться. В общем, хотя Кейт и не считала Гордона своим другом, им приходилось то и дело сталкиваться из-за того, что их родителей связывали между собой долгие отношения.

Как-то раз, когда Кейт было почти тринадцать, а Гордону – четырнадцать, в доме Бэрронов была устроена традиционная новогодняя вечеринка, и он ее остановил.

Праздник был в разгаре. А Гордон сказал:

– Какая скукотища. Пойдем. Покажу тебе кое-что интересное.

– Не думаю, что стоит. Как-нибудь в другой раз.

Кейт попятилась.

А Гордон шагнул ближе к ней:

– Пойдем. Тебе понравится. Обещаю.

– Что мне понравится?

– Мой новый арт-проект. Я над ним несколько месяцев работал. Пошли со мной.

Гордон хотел взять ее за руку, но Кейт крепко сжала ладони, и Гордон первым вышел из комнаты.

Кейт пошла за ним в дальнее крыло большого дома, где она прежде никогда не бывала. Гордон провел ее по длинному коридору и остановился перед закрытой дверью. Обернувшись, он сообщил:

– Мама подарила мне эту комнату на Рождество. Для моих арт-проектов.

Гордон достал из кармана ключ и вставил в замочную скважину. Кейт провела кончиком языка по верхней губе и ощутила солоноватый вкус испарины. Дверь открылась, Гордон щелкнул выключателем. Мягкий свет наполнил небольшую комнату, где сразу стало тепло и уютно. Стены здесь были выкрашены в темно-красный цвет, повсюду висели большие черно-белые фотографии с изображением старинных рядных домов.

– Это ты снимал? – спросила Кейт, шагнув ближе к одному из снимков в рамке.

– Я, – кивнул Гордон. – Какое-то время назад. Но я хочу показать тебе то, над чем работаю сейчас.

Он нажал на кнопку на стене и подошел к металлическому столу, где стояли компьютер и проектор. Услышав шуршание, Кейт обернулась и увидела, как опускается киноэкран.

– Сейчас приглушу свет, – сказал Гордон, включив проектор.

На экране замелькали кадры с изображениями домов. Вскоре камера сосредоточилась на одном доме. Медленно-медленно изображение начало увеличиваться, и наконец Кейт смогла разглядеть обитателей дома. Стройная светловолосая женщина сидела на диване и смотрела телевизор, а двое маленьких детей расположились на полу и играли в какую-то игру. Затем камера отступила, и в поле зрения возник другой дом. И снова камера приблизилась, и стали видны две женщины. Одна сидела за кухонным столом, а вторая стояла возле раковины и мыла посуду. Запись продолжалась и демонстрировала дела, которыми занимались жители домов. Когда видео закончилось, Гордон выключил проектор и зажег свет.