В мою дверь постучали, и я подскочила в кровати.

– Да? – хрипло отозвалась я и откашлялась.

Дверь приоткрылась, Мэл посмотрела прямо на меня. В ее взгляде мелькнуло облегчение, или по крайней мере мне так показалось.

Я подтянула к себе ноги и уселась по-турецки.

– Что-то случилось? – спросила я.

Мгновение она колебалась, убрала с лица волосы.

– Просто хотела тебя проверить.

– Ты… последнее время часто это делаешь, – осторожно заметила я.

Вместо ответа она дернула плечом. Между нами повисло молчание, вина снова сдавила грудь. История с Нью-Йорком все изменила. Я толком не помню, что произошло после того, как старшая сестра застукала нас с Чжэ Ёном у меня в комнате. Зато мне врезалось в память, как он оставил меня. Его печальный взгляд, который разбил мне сердце. И как объятия Мэл сменили его руки. Она ничего не говорила, только обнимала меня, пока я в изнеможении не уснула.

На следующий день я попыталась с ней заговорить, но впервые в жизни между нами вдруг выросла стена. Я отчаянно пыталась пробиться сквозь нее, но, если Мэл сама не протянет мне руку, ничего не получится. И, как бы мне ни хотелось, боюсь, она к этому еще неготова.

– Ты ела? – спросила Мэл, прервав молчание.

Я махнула в сторону письменного стола, на котором стояла усыпанная крошками тарелка. Под сериал я сделала и нехотя сжевала бутерброд. Видимо, чувство голода тоже осталось по ту сторону стены.

Мэл проследила за моей рукой и снова перевела взгляд на меня.

– Я тоже себе сейчас что-нибудь соображу и спать. Завтра рано вставать.

Как отчаянно мне ни хотелось намекнуть ей на темнеющие день ото дня круги под глазами, я просто вздохнула:

– Хорошо.

И подождала, пока она закроет за собой дверь моей комнаты.

Разочарованно откинувшись на подушки, я натянула одеяло аж до подбородка. Ногами я безотчетно елозила по простыне: мне не терпелось согреться. Экран ноутбука погас, перейдя в спящий режим. Комнату освещал лишь уличный фонарь, стоящий прямо за моим окном. Я с облегчением заметила, что усталость медленно, но верно берет надо мной верх. Она наступает маленькими шажками, сначала наливаются тяжестью конечности, потом веки. Пока меня наконец не накрыло сном, а вместе с ним тоской по человеку, который с каждым днем будто все дальше.

>Я: Угадай, где я сейчас!

Я сидела на скамейке с телефоном в руках и наслаждалась свежим бризом, сдувавшим волосы на лицо. Не прошло и минуты, как пришел ответ.

>Эрин: В Китае?

>Эрин: Нет, подожди.

>Эрин: Во дворце шейха!

Я невольно расплылась в улыбке.

>Я: О каком именно шейхе мы говорим?

>Эрин: Шейхе Чикаго.

>Я: Мы точно вместе учились? Или я просто болела, когда мистер Рейвенпорт рассказывал об истории чикагской династии?

>Эрин: Пффф.

>Эрин: Насколько я тебя знаю, ты сейчас витаешь в облаках и грезишь парнем из последней прочитанной книжки.

>Я: …

>Я: Тушé.

Через несколько минут от нее прилетело еще одно сообщение. А пока я его ждала, мимо меня взад и вперед по пирсу прогуливались семьи. Один мальчуган споткнулся и чуть не уронил мороженое мне на брюки. К счастью, родители в последнюю секунду успели поймать свое чадо. Бросив на меня извиняющийся взгляд, они утащили сына прочь. Мгновение я смотрела им вслед, затем снова уткнулась в телефон.

>Эрин: Ну ладно, где ты?

Вместо ответа я скинула ей фотку. Прямо передо мной до самого горизонта расстилалось озеро Мичиган. Сидя на одной из скамеек военно-морского пирса, я пыталась впитать в себя эту бесконечную гладь, и мое сердце замирало от счастья. Но каждый раз, как я бросала взгляд назад, на нависающие надо мной гигантские высотки, оно сжималось. Панорама Чикаго – нечто особенное. Несомненно. Наверное, даже прекрасное, если судить по снующим вокруг туристам, которые завороженно разглядывают стеклянные фасады. Но если я что и поняла на стыке этих двух миров, то именно насколько Чикаго шумный и большой город.