– Вредный мальчишка у тебя, почтенный. И непослушный…

Мэйвин узнал голос. Ангус! Этот молодой мужчина, темноглазый и черноволосый, улыбающийся насмешливо и свободно, меньше всего похож был на Ангуса, на того Ангуса, каким знал его и помнил Мэйвин.

– Ты изменился. И не узнаешь сразу…

– А ты нет, учитель, ещё старее стал всего лишь.

Не дожидаясь приглашения, Ангус уселся на то самое место, какое только что занимал Эйнард. Скинув капюшон плаща назад небрежным движением пальцев, спросил всё с той же насмешкой:

– Зачем вызвал? Повидать, поговорить, или ещё дела какие?

Ладонью с длинными тонкими пальцами Ангус ласкающим движением огладил переплетение рун на столе. Картинка уже почти исчезла, буквы таяли на глазах.

– Ты наследил и наследил очень грязно…

– О! – перебил Мэйвина Ангус коротким смешком. – Ты именно поэтому меня СЮДА пригласил? И ещё нотации эти… Я давно уже не твой ученик. Не надо контролировать каждый мой шаг.

– Вот именно, Ангус. Ты давно уже не ученик, ты сам отвечаешь за каждый свой поступок. И при этом любая твоя ошибка может сказаться на любом из нас. Ты не единственный маг в этом городе. И после всего, что ты сделал… После Указа…

– Так ты просто испугался? – Ангус губы скривил, смотрел чуть исподлобья. Он только выглядел беспечным, благополучным во всём, даже как будто небрежным, но Мэйвин-то видел эти морщинки у рта и в уголках глаз, видел усталость во взгляде. Он сам чем-то или кем-то напуган. И даже жизнь молоденькой племянницы трактирщика не восполнила растраченные силы, не вернула ему юношеский возраст.

– А ты сам не заметил, как много «серых» появилось на улицах? Это ты своими делишками заставил их шевелиться. Они не успокоятся, пока не сожгут кого-нибудь. Или не повесят… Помяни моё слово, Ангус…

– Меня уже здесь не будет! Маленькие города не для меня, сам знаешь.

– А здесь ты тогда для чего? Прячешься? От кого? Что ты опять натворил на этот раз, Ангус?

Ангус рассмеялся, чуть откинув назад голову и держась обеими руками за край стола.

– Знакомый тон! Я давно уже большой мальчик, меня этим теперь не испугаешь. Я не обязан посвящать в свои дела кого бы то ни было. Даже своего бывшего учителя.

– Но ты пришёл…

– Да, пришёл. И не только потому, что ты меня заставил этой своей «Печатью тоскующего сердца». – Ангус скривился в усмешке. – У меня есть к тебе одно дело, бывший учитель Мэйвин, и я не буду ходить вокруг да около.

У тебя есть кое-что, одна вещь, она принадлежит мне. Давным-давно принадлежит…

– Клыки валерианского вепря, – Мэйвин не спрашивал, он уточнял. Он сразу понял, в чём всё дело. Чего-то подобного он и ждал. – Ради них ты когда-то убил одного из нас, мага Зарика, имевшего глупость поделиться с тобой своей тайной.

Ангус нетерпеливо передвинулся на лавке. Давнишняя, очень неприятная история, её он слушать не хотел. За убийство себе подобного он уже и так получил сполна, был изгнан из братства, проклят ими всеми и лишён успокоения до конца своих дней.

– Ты ведь носишь их с собой, я знаю. С ними ты ни за что не расстанешься. А они мои, Мэйвин. Я дорого за них заплатил, я один имею на них право…

– Нет, Ангус! – Мэйвин так неожиданно повысил голос, что немногие, набравшиеся в зал посетители разом вздрогнули. Трактирщик, развешивающий вымытые кружки на гвоздики над стойкой, выронил одну – тяжёлая глиняная посудина с глухим стоном развалилась на черепки.

– Нет, – повторил Мэйвин уже шёпотом. – Неужели ты думал, я отдам их при первом твоём требовании. Никогда, Ангус!

Ангус промолчал, даже глаза не поднял на своего бывшего учителя, просто смотрел прямо перед собой, не моргая. И тут, рывком переведя взгляд, спросил без всякой злости или раздражения: