– Ангус – мой ученик! Есть и моя вина в том, что он пошёл именно этой дорогой… – заметил с горечью Мэйвин.

– Боюсь, за прошедшие годы он нисколько не изменился. Прислушайся: он, как жалкий вампир, утоляет свой голод, где и как придётся. Даже день его не страшит… В городе, где столько людей… Да ещё и после этого указа… Святая братия снова объявит охоту. И посмотрим ещё, во что выльется безрассудство твоего воспитанника…

Мэйвин промолчал. Губы сжал под густыми седыми усами, нахмурил брови. Сам он и понимал, и признавал свою ошибку. Давно уже раскаялся перед Советом Тридцати, понёс заслуженное наказание, был изгнан навсегда из почётного числа самых уважаемых магов и тем самым лишился права брать себе учеников и передавать свои знания и опыт другим. После свершённой когда-то ошибки судьба его была предопределена: умереть в одиночестве, унеся все знания свои и огромный опыт с собой в могилу. Что может быть хуже для мага? Только осознание того, что дурно воспитал своего последователя; что не разобрался в нём, не разглядел скрытые пороки.

И ведь опять нарушил перед Советом данную клятву, приблизив к себе нового ученика. Хотя можно ли считать учеником принца Эйнарда? Он не готовится к обращению, обладает лишь элементарными магическими знаниями, знает с десяток простейших заклинаний. При всех врождённых способностях он никогда не станет одним из Обращённых, если только его не возьмёт на воспитание кто-то другой.

Мэйвин невольно смерил Кревиса оценивающим взглядом. Тот даже головы не поднял, продолжал заниматься своим делом, хотя взгляд на себе почувствовал и плечами передёрнул с понятным любому движением: не отвлекай, мол, некогда.

Да, он мог бы стать отличным учителем. Он всегда вежлив, тактичен со всеми, слова грубого от него не услышишь. И знает много. Грамоте, вот, обучен, на семи языках и девятнадцати наречиях изъясняется свободно и пишет грамотно. Вот только знания свои чисто магические и силу очень редко применяет. Это потому, видно, что слишком долго в городе живёт, среди людей, старается не привлекать к себе излишнего внимания, осторожничает, как всякий бы, наверное, на его месте.

Каждый Обращённый за свою долгую жизнь имеет право воспитать всего трёх учеников, таков негласный закон, идущий ещё от предков. Мэйвин лично знаком был лишь с одним учеником Кревиса, с таким же книгочеем и умницей Ильгом.

Тонкокостный, болезненного вида юноша с задумчивым, бесконечно спокойным взглядом серых неподвижных глаз. Сейчас он служит в Королевской библиотеке и безмерно счастлив на своей неприметной должности. Он так же скрытен и осторожен, как и его учитель, и если и дальше будет осторожничать, то, несмотря на указ, сумеет пережить многих. Хотя такая близость ко двору, к самому Корвинусу – инициатору страшного указа – может кому другому и показаться опасной.

– Тебе бы не мешало встретиться с ним, – заговорил Кревис, переставляя баночки с цветной тушью на наклонном столике, за которым сидел. – Ангус не мог случайно объявиться в этом городе. И то, что он скрывается…

– От этой встречи мало толку, – возразил Мэйвин, хоть и сам понимал, что встреча эта в небольшом городке так и так неизбежна. – Вряд ли Ангус обрадуется. Да и мне самому…

– Дело вовсе не в ваших чувствах! Твой Ангус… Он опасен! И его не сдерживают никакие принципы. Ни моральные, ни этические. Лучше прямо спросить, чего он от тебя хочет, чем ждать какой-нибудь подлости из-за угла.

– Он не пойдёт на это! – Мэйвина непонятно почему возмутили слова старого друга. – Он оступился всего один раз, давным-давно… Не надо думать, что он настолько бесчестен…