Юлька с ужасом поняла, что сейчас заплачет. Нет, никогда она не умела общаться с хамами и никогда, наверное, не научится. Кто-нибудь другой, острый на язык, наверное, нашел бы что сказать, но не она. Вот и муж ее бросил, потому что она бесхарактерная.

Слезы все-таки полились из глаз, Юлька отвернулась и опрометью бросилась к дому, чтобы не разрыдаться на глазах у отвратительного Игоря Петровича. В ногах у нее путалась рыжая собака, мирно спавшая после сытного обеда возле Юльки в беседке, а теперь выскочившая на шум.

– Добрый вам вечерок!

Из-за калитки улыбался Николай Дмитриевич, и Юлька кинулась к нему, как к доброму знакомому, ища защиты.

– Э-э-э, что случилось-то, красавица? – спросил он, когда она, рванув калитку, оказалась рядом и остановилась, судорожно переводя дух и удерживая себя от того, чтобы не броситься ему на грудь. Снизу оглушительно залаяла собака. – О боже ж ты мой, а это что за зверь? Откуда взялся?

– Вероника подобрала, девушка из коттеджного поселка. Она наполовину итальянка, – сообщила Юлька, догадываясь, впрочем, что из ее смутного текста мало что можно понять. – Он потерялся, наверное, мы хозяев не нашли, и я его себе забрала. Не бросать же на произвол судьбы. Я даже не знаю, мальчик это или девочка.

Николай Дмитриевич нагнулся, поднял собаку в воздух, отчего та начала судорожно извиваться всем телом и отчаянно заверещала.

– Девочка, – вынес вердикт он. – Надо ей имя дать, что ли. Ты ее как называть будешь?

– Жужа, – решительно произнесла Юлька, вспомнив, как противный сосед только что назвал ее Жужелицей, и решив, что «подобное лечат подобным». – Я буду звать ее Жужей.

– Ну, значит, я приглашаю вас с Жужей на ужин, – сказал Николай Дмитриевич и опустил собаку на землю. Она тут же прижалась к Юлькиным ногам. – Ты меня завтраком кормила, так что ужин с меня.

– А я жаркое потушила, – вспомнила Юлька. – Хотела вас угостить.

– Жаркое завтра на обед съешь, – ответил он. – Даю вам пять минут на сборы.

– Да какие сборы? – засмеялась Юлька. – Вечер теплый, даже кофту накидывать не надо. Сейчас ноутбук в дом унесу, и все. Продукты какие-нибудь взять? Что мы с вами готовить будем?

– Обижаешь. – В глазах Николая Дмитриевича плясали бесенята. – Я уже подготовился. Заехал в городе в специальное место, где продают свежайшую телятину. Нарезали мне там ломтей нужного размера, сейчас соорудим шашлык по-карски.

– Шашлык? – с сомнением спросила Юлька. – Так его же мариновать надо. Этак мы только к полуночи поужинаем. И телятина…

– Я секрет знаю, – рассмеялся Николай Дмитриевич. – В общем, приходи давай. А рыдала чего?

Вопрос он задал без всякого перехода, так что Юлька даже не сразу поняла, что он ее о чем-то спрашивает, а когда поняла, зарделась малиновым цветом – от неловкости.

– Сосед у меня неприятный, – сказала она. – Я не знаю, как себя с такими людьми вести, вот и расстроилась. Ерунда, пройдет.

– Петрович-то? – Николай Дмитриевич понимающе кивнул в сторону соседского забора, впрочем, сейчас скрытого за стоящим на Юлькином участке сараем. – Он не сахар, конечно. Характер дрянной, душонка подловатая. Раньше, в советские годы, таких куркулями называли. Не слышала?

Юлька покачала головой.

– Но ты его близко к сердцу не принимай. Он в целом-то мужик безвредный, хоть и говнистый. От него шуму много, а выхлоп небольшой. В реале пакость какую сделать у него кишка тонка. Я так думаю. Ну а будет сильно мешать, я с ним поговорю. Не боись.

Юлька благодарно улыбнулась ему.

Через пять минут она уже сидела в соседском дворе в удобном раскладном кресле и наблюдала за хозяином, священнодействовавшим на небольшой площадке, где стояли мангал, электрогриль и небольшой стол для приготовления еды. Огромные куски мяса он посыпал солью и перцем и оставил лежать на столе, чтобы дали немного сока. Разжег мангал, снабдив его углем, занялся чисткой огромного количества лука – больших луковиц взял штук десять, не меньше.