– Спрашивайте, курсант Шелепин!

– Товарищ преподаватель, какие меры следует принимать при бомбардировке противником походной колонны с воздуха? Ну, кроме, конечно, «не паниковать».

– Хороший вопрос, товарищ курсант, – не меняя выражения лица, значительно кивнул Петров.

В толпе послышались смешки.

– Во-первых, следует уяснить, что, как и в случае с артиллерийским обстрелом, основное – это маневр. Как показала практика, для того чтобы уничтожить или повредить танк, нужно либо прямое попадание, либо положить бомбу очень близко…

Смех смолк – последствия от одной такой положенной близко бомбы они видели час назад. Петров перестал кривляться и сделался серьезен.

– На Украине нас бомбили несколько раз – пикировщики и один раз – истребители. У «мессеров» бомбочки маленькие, они идут на малой высоте и бросают их по одной. В нас не попали ни разу. Вот «певун» – другой разговор. Он падает почти отвесно, – старший лейтенант показал ладонью, как атакует пикировщик. – В нижней точке отцепляет бомбу. Бомба тяжелая, килограмм 200. Точность у них очень высокая. Так что если бомбят «певуны», нужно смотреть в оба. Как только бомба отделилась – нужно на полной скорости резко сворачивать в сторону. Если прямо идти – могут попасть. Если бросили машину в сторону – все, он промахнулся.

Петров помолчал.

– У нас в батальоне нашлись два деятеля… Когда началась бомбежка – остановили машины, выскочили и полезли под них. Прятаться, – он криво ухмыльнулся. – В один танк попали… Днище и борта в землю вбило, остальное вокруг раскидало. А с другим еще смешнее вышло. Бомба прямо перед машиной легла, и все осколки под днище пошли. Танк хоть бы хны, а экипаж – в мясо.

– А если не под танк, а в сторону отбежать? – спросил кто-то из танкистов.

– Можно и в сторону… – громко сказал комиссар.

Танкисты снова обернулись назад.

– Только такой хитроумный маневр будет расцениваться как дезертирство, – комиссар говорил спокойно, четко выговаривая каждое слово. – Со всеми вытекающими.

Наступила гробовая тишина.

– Объявлена Отечественная война, товарищи, и вместо того чтобы прикидывать, как бы так похитрее и понадежнее покинуть свой танк, вам бы подумать, как будете на нем драться. Товарищ Петров вам рассказывает, как нужно действовать в бою, чтобы выполнить боевую задачу… – голос Белякова потяжелел. – Но, похоже, не в коня корм. Кое-кто уже думает, как бы в сторону отбежать.

Танкисты молчали. Комиссар обвел взглядом собравшихся и вздохнул:

– Я, понимаю, вам страшно, но…

Он вдруг понял, что ему нечего сказать этим молодым ребятам. Комиссар давным-давно приучил себя побеждать страх. Еще в тридцать втором, когда молодой красноармеец Беляков гонялся за басмачами по Туркестану, он осознал одну простую вещь: страх убивает раньше, чем пули или сабли бандитов. Однажды пограничный патруль попал в засаду в ущелье. Его товарищ, увидев впереди всадников в полосатых халатах, повернул коня и попытался спастись бегством, но путь назад был отрезан, и Беляков, услышав крики и выстрелы позади, понял, что обратной дороги нет. Басмачи остановились, не доезжая тридцати шагов, их винтовки лежали поперек седел. Один из них выехал вперед и, улыбаясь во весь рот, что-то прокричал по-узбекски, затем повернулся к остальным и провел ребром ладони по горлу. Бандиты расхохотались, они были почти дружелюбны – этот русский был в их руках, он не станет сопротивляться и позволит связать себя, как барана. А Беляков неожиданно почувствовал странное облегчение. Бежать было некуда, и от этого голова стала ясной, а руки – легкими. Ему даже не пришлось, как обычно, подавлять страх – тот просто умер, исчез. Беляков положил руку на рукоять шашки… Если бы он попытался отстреливаться, его изрешетили бы пулями на месте. Но когда он тронул рысью с места, басмачи просто тупо смотрели, как русский разгоняет коня. Его бешеный крик вспугнул лошадей, а пограничник уже подлетал с занесенной для удара шашкой. По камням запрыгала голова в белой папахе, один из бандитов тонко завизжал, глядя на обрубок на месте правой руки. Беляков вертелся среди них, хлеща шашкой на все стороны. «Дэвана!» – закричал кто-то, и басмачи бросились врассыпную, спасаясь от одержимого русского. Он на скаку срубил еще одного и диким галопом ушел по ущелью. Утром пограничный отряд был на месте схватки. Керим, боец из местных, долго ходил между камней, читая одному ему видимые следы, затем подошел к командиру и молча показал ему три пальца. Изуродованное тело второго пограничника нашли дальше по ущелью. В тот день Беляков убил свой страх.