Абрахам Вергезе,

литературный критик Пола Каланити

О смерти Вебстер размышлял,

И прозревал костяк сквозь кожу;

Безгубая из-под земли

Его звала к себе на ложе.[7]

Т.С. Элиот. «Шепотки бессмертия»

Я просмотрел снимки из компьютерного томографа. Диагноз очевиден: легкие усыпаны бесчисленным количеством опухолей, позвоночник деформирован, целая доля печени разрушена. Широко распространившийся по телу рак. Как резидент нейрохирургического отделения на последнем году обучения, я видел миллион таких снимков за последние шесть лет. В подобных случаях не оставалось практически никакой надежды на спасение пациента. Однако этот снимок отличался от остальных: он был моим собственным.

Из хирургической формы и белого халата меня переодели в халат пациента. Несмотря на капельницу в руке, я включил компьютер, оставленный медсестрой в моей палате, и снова просмотрел каждый снимок: легкие, кости, печень; сверху вниз, слева направо, спереди назад, так, как меня учили это делать. Я словно пытался найти что-то, что изменило бы мой диагноз. Моя жена Люси, терапевт, была рядом.

Мы легли на больничную койку.

– Как думаешь, это может быть что-то другое? – тихо спросила Люси, словно читая строчку из сценария.

– Нет, – ответил я.

Мы тесно прижались друг к другу, как молодые влюбленные. В последний год мы оба догадывались, что изнутри меня пожирает рак, но боялись это признать.

Шестью месяцами ранее я начал терять вес и мучиться от чудовищной боли в спине. Одеваясь утром на работу, я сначала застегивал ремень на одно, а затем и на два отверстия туже прежнего. Я обратился к своему лечащему врачу, моей сокурснице из Стэнфорда. Ее брат, резидент нейрохирургического отделения, скончался из-за того, что не обращал внимания на симптомы вирусной инфекции, поэтому она начала с материнской заботой следить за моим здоровьем. Но, зайдя в кабинет, я обнаружил там другого врача: моя сокурсница была в декретном отпуске.

Лежа в тонком синем халате на смотровом столе, я описал врачу свои симптомы.

– Конечно, – сказал я, – когда речь идет о тридцатипятилетнем мужчине с беспричинной потерей веса и недавно возникшей болью в спине, наиболее вероятный диагноз – рак. Но, может, я просто слишком много работаю. Не знаю. Мне бы хотелось сделать МРТ, чтобы узнать наверняка.

– Думаю, сначала мы ограничимся рентгеном, – ответила она.

МРТ стоит дорого, и отказ от проведения этой процедуры без особых на то показаний заметно экономит государственный бюджет. При выборе средства диагностики важно ориентироваться на то, что вы предполагаете обнаружить: рентген почти не показывает рак. Тем не менее для многих врачей МРТ на таком раннем этапе сродни вероотступничеству. Врач продолжила:

– Рентген не очень чувствителен, но все же я рекомендую начать с него.

– Я предлагаю сперва провести функциональную рентгенографию в положении флексии и экстензии[8], возможно, она выявит истмический спондилолистез[9].

В отражении в настенном зеркале я увидел, как она забивает название болезни в Google.

– Это небольшой перелом участка кости, соединяющей два межпозвоночных сустава. Он случается у пяти процентов людей и является самой распространенной причиной боли в спине у молодых, – объяснил я.

– Хорошо, я назначу эту рентгенографию.

– Спасибо.

Почему я был таким авторитетным в хирургической форме, но таким слабым в халате пациента? Дело в том, что я знал о боли в спине куда больше того врача: половина моей учебы на нейрохирурга касалась заболеваний позвоночника. Но, возможно, спондилолистез был вероятнее? Он часто встречается у молодых людей. Рак позвоночника у тридцатипятилетнего? Вероятность не более одной десятитысячной (0,0001). Даже если бы рак встречался в сто раз чаще, то он все равно был бы менее распространенным, чем спондилолистез. Хотя, может, я просто успокаивал себя.