Вернувшись в кабинет, Зубатый пометался из угла в угол, вдруг физически ощутив замкнутое пространство. Даже если сейчас заявиться в больницу, ничего не получится: директива спущена сверху и ее будут выполнять – сам в течение десяти лет строил властную вертикаль. А главврач, сидящий на этом месте такой же срок, отлично знает, куда отправили юродивого старца из бывшей лесной школы. То есть нужно найти человека, который имеет с врачом доверительные отношения или доступ к информации.

А может, подключить к этому прокурора, которого он когда-то подсаживал на это место и с которым всегда были приятельские отношения – не раз вместе ездили на охоту?.. Думал ли когда-нибудь, что придется искать обходные пути?

От размышлений оторвал звонок мобильного телефона, жена плакала в трубку, мол, тебя носит по стране, а Маша до сих пор спит, толстокожий ее муж ничего не делает и даже врача не вызвал. Катя уже собралась немедленно лететь в Финляндию, но только сейчас обнаружила, что кончилась долгосрочная виза – все одно к одному! Зубатый попросил ее отвезти паспорт в турагентство, пообещал выправить самую скорую туристическую визу, кое-как уговорил (и себя тоже) подождать еще день – бывает же, человек после бессонницы и стрессов спит по трое суток, и ничего особенного, нормальная защитная реакция организма, но сам еще больше встревожился. Угрозы старухи были вполне реальны, неожиданно замозжило левую руку. Он тут же набрал телефон Хамзата, с которым не связывался все это время, не мешая работать.

– Ты где находишься, Хамзат Рамазанович? – спросил как можно спокойнее.

– Возле какой-то деревни, в Тверской области, – доложил кавказец сквозь шумные волны.

– А что делаешь?

– Трактор взял, машину тащить. Застрял на поле, ехать нельзя.

– Как ты там оказался?

– Старуха по городам ходит, людей лечит от всяких болезней. К нам приходила, женщину от бессонницы лечить. Год уже не спала, теперь спит. Нашел эту женщину, спросил, утром, говорит, села в автобус на Тверь. Я сегодня поехал за ней. На хвосте сижу, где-то она близко.

– Тебе нужно быть не в Тверской, а в Новгородской области. – Зубатый чувствовал, что злится. – Отыщешь там деревню Соринская Пустынь, где-то на реке Соре. Понял?

– Старуху искать, деревню искать? Я один, в поле стою! Машина застряла!..

– Старуху можешь не искать. Найди Соринскую Пустынь!

– Дорог нет, хоть пешком иди!

– Иди пешком! – рявкнул Зубатый.

Он вышел в приемную, где сидел настороженный и сосредоточенный Леша Примак, некоторое время смотрел на него, потом на секретаря, будто вспоминая, что хотел, затем махнул рукой телохранителю:

– Поехали!

И когда оказался в машине, все вылетело из головы, куда собирался, зачем, и больше минуты просидел, массируя кисть левой руки.

– Куда едем, Анатолий Алексеевич? – напомнил о себе Примак.

– А куда нам нужно? – спросил тупо.

– Вчера вы открывали выставку, и к вам художник один подходил, старик…

– Ну и что?

– Думаю, надо заехать к нему и расспросить о девушке, – отчего-то краснея, проговорил Леша. – Она должна что-то знать.

– Поехали. – Участие этого парня, а больше его скрытое сострадание окатило теплом и согрело замерзающие мозги.

Лешу привела на работу его мама, совершенно незнакомая женщина из книжного магазина. Записалась на прием, два месяца ждала очереди, еще в приемной часа два помаялась, чуть ли не за руку втащила сына в кабинет и сказала:

– Возьмите его себе. И вам будет спокойно, и мне. Из армии вернулся, воевать научился, а работы нет. Это же беда, в бандиты пойдет.

Морской пехотинец отвоевал полтора года в Чечне, после чего еще три служил по контракту в личной охране командующего Южным округом. На Хамзата пришлось узду накинуть, и он недели три удила грыз, косился кровяным глазом и все-таки уволил своего земляка – лишних мест не было. Зубатый смотрел на Лешу и не хотел верить в его боевое прошлое: мягкий, застенчивый, слово скажет и смущается. Первое время он ходил в наряд на охрану губернаторского дома, Сашу знал хорошо, и когда все случилось, несколько дней молчал и вдруг выдал: