Лето стояло отличное, и уже две недели с самого утра шпарило солнце – не Питер, а курорт средиземноморский. По вечерам нет ни одного двора, где не собираются компании, и по Комарово расстилается дурман жаренного на углях мяса под сопровождение разных музыкальных вариаций, чаще из девяностых. Закаты такие багряные – дух захватывает, и ночи светлые и терпкие. В округе дома разные: есть частные разноцветные деревянные дачки и те, что сдаются внаём дачным хозяйством, как правило, на длительный срок. Съезжать никто не собирается, хоть многие дома и обветшали прилично, слишком прикипаешь к этим местам. За последнее время, словно грибы после дождя, повылезали целые усадьбы и «дворцы», как их тут называли. Разный люд – от среднего достатка до богатеев, у которых участки такие большие – глазом не окинешь. Через год жизни в Комарово Лиля уже в лицо знала многих соседей и с улыбкой приветствовала их при встрече, когда шла по улочкам с железнодорожной станции, возвращаясь из города или просто прогуливаясь по посёлку… Отец не раз предлагал ей на права сдать и, когда надо, ездить на его машине. Лиля всё это не любила и была уверена, что никогда не освоит сие сложное действо, все столбы сосчитает: рассеянная, невнимательная и трусиха, каких свет не видывал.

– Тук. Тук-тук. Тук, тук, тук, – долбил дятел давно приглянувшуюся сосну.

Лилю радовал этот звук, да и сам красавец дятел, завсегдатай их участка. Вокруг террасы мама развела розариум, и над ним кружили и радостно жужжали мохнатые пчёлы.

А вот ос Лиля совсем не жаловала. Залетали в дом, ползали между рам… В прошлом году одна ни с того ни с сего набросилась на неё и больно укусила в плечо. Плечо вздулось, покраснело, онемело и ещё долго болело.

– И что за бешеная оса! – ругалась Лиля. Вместе с отцом облазали весь дом и в уголке под балкончиком на втором этаже нашли осиное «логово». Больше полосатые не докучали, ну если только какая приблудная покажется. Отец методично изгонял кротов, мышей, улиток-слизней и коварную тлю, которая мгновенно губила здоровое дерево – листочки чернели и сворачивались в трубочку.

– Не участок, а святое место по своей чистоте! – гордился папа и чертил план заветной бани, но всё оставалось только на бумаге. Робел приступать: дело незнакомое, а звать специальных людей накладно. Мама радовалась, что отец чем-то занят. После того как ушёл на пенсию, сильно загрустил. Работал полжизни машинистом в ленинградском, впоследствии петербургском, метрополитене. Только для него он так и остался ленинградским. К новому имени города попривык, а к названию метро не пожелал. Работа на первый взгляд монотонная и однообразная, только не дай бог об этом заикнуться, для отца это было как выходить каждый раз в открытый космос – ответственный человек, верный своему делу. Очень переживал, когда 3 апреля в 2017 году на перегоне между станциями «Сенная площадь» и «Технологический институт» прогремел взрыв. От телевизора было не оторвать, плакал, словно в этом есть его вина, что на пенсии отсиживается, а там люди гибнут в мучениях и ничем он помочь не может.

Мама то и дело забегала на террасу, несла Лиле любимый чай с молоком и печенюшки, обмазанные вареньем. Лиля ворчала, но благосклонно принимала поднос, развалившись на старом диване, который остался от прежних хозяев и благополучно переместился с мансарды на террасу, где и зимовал, прикрытый толстым брезентом. По весне, как только вылезало солнце, его тщательно просушивали, и казалось, он ничуть не терял свой и так обшарпанный облик.