— Пятьдесят серебряных монет за телегу, — тут старушка немного взволновалась. — Я могу дать, у меня скопилось немного.

— Не нужно, спасибо большое! Я нашла в шкатулке у бабушки два золотых, думаю мне хватит. Ей они уже не нужны, поди не расстроилась бы, что я потратила.

— Конечно, что ты! Бабушка тебя так любила, она была бы рада знать, что у тебя все налаживается. — Мирелла улыбнулась, и ушла в пространственные рассуждения. Но я снова поймала себя на мысли, что говорит она это не просто так. — Вот одна золотая монетка равна сотне серебряных, или тысяче медных. Если ты купишь телегу дров, то остальных денег хватит на то, чтобы скромно прожить до весны. Разве что на дровишки пятьдесят серебрушек каждый месяц нужно… Ох, Алиска, работу бы тебе какую.

— Спасибо, бабуль, я знаю, — сделала вид, что ничего нового она мне не сказала, но сама жадно впитывала информацию. Приду домой, срочно запишу все что Мирелла мне говорила про монеты. Тысяча медяшек… Это огромная сумма на продукты для одного человека, вообще-то.

Я уже подходила к дому, когда в моей голове появилась эта мысль. Остановилась у двери и задумчиво переварила догадку еще раз. Много продуктов… Попробовать что-ли испечь пирог с вареньем, да угостить соседей. Ну а что, если буду готовить что-то такое для продажи, то предварительная дегустация необходима. Надо будет сделать расчеты, но сейчас самое важное - купить дров и сходить в лес. Если найду еще съедобных грибов, то сразу же отнесу их Аннет, очень уж хорошо она за них платит.

Воодушевившись собственным хладнокровием и спокойствием относительно того, что живу в Молоте всего третий день, а уже могу здраво мыслить, я радостная побежала к Пенту.

По дороге снова встретила рыжих близнецов, увидев меня оба приветственно замахали ручонками.

— Теть!

— Привет, малышня, — я тоже им махнула.

— Куда идес? — ребятишки увязались за мной, а я была и не против.

— К Пенту, знаете такого?

— Ага. Он лугается, и всегда делжит во лту делевянную штуку из котолой идет дым.

“Так себе ассоциации с лесником у детей”, — подумала, усмехнувшись.

— Теть, а ты знаес насего папу?

— Нет, ребятки, не знаю. А что, он известный кто-то? Музыкант?

— Нет, он плопал, — близнецы грустно переглянулись. — Он усол вчела вечелом и больсе его нет.

Я нахмурилась, и даже сбавила шаг. Надо будет почитать утренние новости, вот только лично мне новостной листок никто не приносит. Может у лесника есть, спрошу.

— Он обязательно вернется, не переживайте, — неуверенно произнесла я, и тут же поняла, что может быть зря обнадеживаю детей. Но их личики просияли, и близнецы убежали играть на траве у чьего-то забора.

Дом Пента выглядел так, словно в нем никто не живет, и я даже засомневалась, что пришла по нужному адресу. Покосившиеся дверные ставни едва прикрывали окна с выбитыми стеклами, крыша в одном месте провалилась внутрь, наверняка пропуская воду даже от мелкого дождя, а во дворе валялось столько хлама, словно тут идет стройка. Но потом услышала из-за угла дома отборный мат.

— Господин Пент! — крикнула, стоя напротив входа. Забором жилище лесника огорожено не было.

— Кто там? — голос у него хриплый, басовитый. А потом появился и сам мужчина. Бородатый, и очень крупный, одежда его была совсем не новой и очень грязной. Изо рта у него и правда торчала трубка, из которой клубами валил вонючий едкий дым.

— Мне нужны дрова на ближайший месяц, продадите?

— Рано ты что-то пришла, осенней заготовки еще не было, а на лето все заранее запасаются. Чего весной-то не пришла?