– Все мужчины рано или поздно становятся сентиментальными: кто-то в тридцать, кто-то в пятьдесят.

– Слезные проходы тоже требуют прочистки. Сантехника чувств. Невозможно сдерживать эмоции всю жизнь.

– Невозможно.

– Я так понимаю, за ценой ты не постоишь.

– Некогда стоять, поэтому к тебе и обратился.

– Почему ты решил, что она тебе изменяет?

– Еще не решил, поэтому и прошу разобрать задачку. Я не хочу копаться в телефоне любимого человека, слишком мелко для меня.

– Я бы сказал – дно. Представь, каково мне все время искать доказательства в чьем-то грязном белье.

– А ты стирай, а потом ищи, – улыбнулся Глеб собственной шутке.

– А как же улики?

– Да уж, грязная схема. Но тебе же это нравится?

– Да, этого не отнять. Так кто она? Снова модель?

– Ты же знаешь, я с детства люблю собирать модели.

– Еще бы, помню твою комнату, где все было заставлено и завешано моделями кораблей и самолетов. Но время изменилось, сейчас в идеальной модели все на микросхемах.

– Тебе объяснять не надо.

– Я подберу лучших ребят. Они сделают все незаметно. Но это будет недешево.

– Сколько?

– За всё про всё где-то миллион долларов в месяц.

– Была дорогая, а стала еще дороже.

– За такие деньги следить за своими бывшими. Неужели это того стоит?

– Хочу проверить.

– Я тебя никогда не мог понять.

– С некоторых пор я научился относиться к деньгам философски. Наблюдать за бывшими все равно что инвестировать в собственную ревность.

– Жил бы с женой. А чего тебе не жилось спокойно?

– С Жанной? Жилось до поры до времени, пока не началось все это где-то лет пятнадцать назад, когда она пошла работать в Красный Крест. Не сиделось ей у Христа за пазухой. Она, видите ли, вдруг стала праведницей, ей надоела эта благая жизнь и захотелось какой-то другой благородной, благотворительной. Уехала в Африку спасать детей от болезней. Усыновила там негритенка, – не обращал внимания Глеб на молодого смуглого официанта, который обслуживал их столик. – Ладно один пацан, хрен с ним, но на этом дело не закончилось. Жанна решила спасти всех детей Африки. Она построила там больницу, на мои деньги и деньги моего отца, которые начали туда улетать, как в трубу. В эту же трубу улетели и наши отношения, потому что я не люблю, когда мои деньги тратят без моего ведома черт знает на что. Но это было давно, нет смысла сегодня об этом вспоминать.

– Мне кажется, при разводе ты потерял еще больше, – заметил детектив.

– Ты все помнишь. Да, хотели меня развести на половину, благо вовремя подключил толковых адвокатов.

– Кому-то яхты, модели, острова, другим волонтерство, милосердие, Африка. Представляешь, сколько чернокожих детей могли бы пойти в школу, – нарочито вздохнул сыщик.

– Школу она там, кстати, тоже успела открыть. Так что не волнуйся, пошли.

– Золотой человек, – улыбнулся Пинкертон.

– Ты про меня? – усмехнулся Глеб.

– Она.

– А золото-то чье?

– Ты так и не смог к нему философски подойти? К золоту.

– Отец – да, я – нет. Он же все мне оставил, когда отошел от дел.

– Сколько золотых людей вокруг тебя. Может, она тебе просто надоела?

– Как любая жена. Тебе твоя не надоела?

– Скорее, я ей.

– Да, с детективом жить то еще удовольствие. Стоит только подумать, а он уже все знает, все пронюхал.

– Не волнуйся, жена детектива знает еще больше, – улыбнулся Пинкертон. – Ответь мне еще на один вопрос: почему если олигарх, то обязательно яхта, и чем длиннее, тем лучше?

– Яхта – это как мериться куями. Понимаешь?

– А где же фантазия? Неужели больше некуда вложить средства?

– Есть, конечно. Но ведь нужно еще и показать. Редкие машины, дорогие часы, роскошные дворцы, это все понятно, и этим уже трудно удивить. Вот все и ищут неповторимую, чтобы вложить свой куй.