Он ушел. Просто сбежал… просто струсил. Это его право, да?

Сколько же времени я лгала себе и заблуждалась на его счет? Где были мои глаза? Почему не видела его сути за красивым фантиком?

И почему наряду с болью предательства я могу дышать, чувствуя, как становится легче… словно скинула с груди тяжеленный груз.

Рассмеялась… Боже… Лошадка тащила на себе его восемьдесят один килограмм, поняв только в последний миг, что он был балластом.

5. Вопрос 4. О поведении с близкими

Изольда.

Прошла на кухню, раздумывая «А не заварить ли мне чай?», когда раздался телефонный звонок. Телефон насплетничал, что звонит мама, хотя мелодия стояла на вывод стандартная: всё никак не могла подобрать подходящую композицию.

— Здравствуй, мам, - как можно бодрее проговорила, не желая расстраивать её лишний раз.

— Здравствуй, дочь. - Раздался родной голос из трубки.

Все же не могу рассказать ей. Уже давно наши отношения не веют теплом и доверием. Они просто ровные - как провода телефонных линий, что когда-то соединяли километры.

Переехав в Санкт-Петербург и поступив в академию, я перестала делиться своими проблемами, показывая той лишь свои успехи и достижения, даря повод для гордости.

— Ты сегодня не позвонила, я решила набрать сама.

Точно, я же не выдержала наш с ней маленький ритуал: звонить по вечерам три раза в неделю – в понедельник, среду и пятницу, где и рассказывала о том, как прошли дни. По вторникам и четвергам же занималась йогой с инструктором, по выходным – проводила время с Борисом.

А сегодня из-за всех навалившихся на меня проблем даже не вспомнила о звонке маме. А она, во всем любившая порядок и систему, не терпела отступлений от правил.

— Извини, только освободилась, чай думаю заварить.

— Ужинать уже поздно, да и жидкости много на ночь не пей – отеки будут, - четко и скупо выдала рекомендации. – Почему так поздно? Что-то случилось?

Однако, утаивать правду – не выход. Не люблю врать, да что уж там – не умею. Всегда потом попадусь на собственной лжи. Выход только один: рассказать сейчас только часть произошедшего, а потом уже когда все проблемы решу, то в общих чертах поведаю и про ОБЭП, и про следствие. Потом… Когда разрулю…

— Женечка пропал, - сказала и сразу начала пояснять, пока мама не напридумывала лишнего: - На телефон не отвечает, а соседка сказала, что он позавчера улетел. Она видела, как он садится в такси, умотав в аэропорт.

Задумчиво протянула:

— Страаанно, Евгений казался порядочным молодым человеком. Хотя…Чего ещё ждать от мужчин? - И прыснула, цокнув. - Одни предатели.

Её интонация снова напомнила о моем детстве и ею же выбранной судьбе матери-одиночки. Отец ушел в неизвестном направлении, когда мама сообщила о своей беременности. И не смогла ему это простить, перенося свою обиду на всех остальных мужчин, никого к себе больше не подпуская и не веря им. И меня воспитывала в том же ключе, постоянно повторяя, что «Полагаться надо только на себя», «нельзя верить, бед оберешься».

Я не могла ее понять, хоть и было обидно, что тот мужчина нас бросил… но винить всех? Мне ее философия не была близка, однако столько раз сталкивалась с ее нежеланием расставаться с устоявшимися убеждениями, что на конфликт не нарывалась, не переубеждала ее.

— Сама говоришь, он не был похож на предателя, мам. Может, что-то случилось?

А про себя подумала: что могло случиться, что не позвонить, не написать, оставить меня в такой ответственный момент, когда именно Женечка мог бы пролить свет на всю ситуацию с отмыванием денег и неуплатой налогов. Я в последний год ему всецело доверяла, иногда проверяла, но не контролировала тотально.