– А повтори-ка еще раз.

Бачинина неожиданно покраснела, но деваться было некуда:

– Хорошо, я скажу, но потом ты расскажешь свой вариант.

И она принялась «рассказывать».

– Теперь твоя очередь.

Глядя на то, как щеки, уши и даже лоб Самарина тоже наливаются предательской краской, она почувствовала смесь удивления и легкого злорадства.

– Тихо!

– Что, отмазаться хочешь? Не получится, сам предложил!

– Да погоди ты…

Замолчавшая наконец девушка тоже услышала в кустах какой-то звук, как будто ветка хрустнула… Переглянувшись с пилотом, она вытащила из кобуры пистолет.

– Эй, а ну выходи!

– Тетенька, не стреляйте! То мы…

Ветви окружавших болото кустов захрустели так, будто через них на поляну ломился медведь. Или парочка медведей, точнее – медвежат. Двое мальчишек, оба в широких штанах с бесчисленным множеством карманов и в таких же широких куртках. И оба красные, как вареные раки, пожалуй, куда больше, нежели они с Романом, вместе взятые…

– Мы местные, тутошние. Как увидели, что ваша машинка до болота упала, так и побегли шукать…

– Ваша мама – тетка Одария? – догадалась Лидка.

Мальчишки наперебой закивали.

– А чего в кустах сидели, почему сразу не вышли?

Потупившиеся братья смущенно топтались и ковыряли болотистую землю носками ботинок.

– Да они наши высокохудожественные тексты послушать хотели, вот чего! Верно? – весело спросил Роман, и девушка снова покраснела. Не приведи бог, пацаны все это при матери повторят…

– Значит, так, – строго сказала Лидка, спеша поскорее увести разговор от опасной темы, – отведите-ка нас к себе домой, а то мы, чего доброго, снова заблудимся.

– Нет, сперва я хочу на свою машину посмотреть, – Роман покачал головой.

– А машина ваша в болоте потопла! – радостно сообщил младший из мальчишек. – У нас тута кругом болота! Вот вас тетенька вытащила, а леталку вытащить уж никак не получится.

Ребятишки оказались правы – без специальной инженерной техники «шарк» вытащить бы не удалось. Над поверхностью воды, уже успевшей подернуться потревоженной падением ряской, торчал лишь атмосферный киль да кусок кормы – остальное скрылось в глубине. Роман долго смотрел на истребитель, лицо у него при этом было каменное. Девушка его хорошо понимала: каждый из них относится к своей машине как к одушевленному существу; каждый разговаривает с ней, даже не будучи интегрированным в бортовую сеть, а уж во время вылета, когда компьютер «Акулы» и мозг пилота составляют чуть ли не единое целое…

– Прощай, рыбка.

Лидка незаметно взглянула в лицо товарища: до этого момента она ни разу не слышала, как он называл свой истребитель.

– Дядька, а чому вы зовете его «рыбкой»? – поинтересовался младший мальчик, но старший слегка ткнул его в бок: дескать, не приставай, однако ребенок продолжал в упор смотреть на Романа, и тот ответил:

– Ну, истребитель называется «Акула», значит, рыба… а ласково получается «рыбка»…

– А! – Пацан просиял, будто ему открыли какой-то очень важный секрет, и запрыгал вперед – то на одной ноге, то на другой. Старший же солидно вышагивал рядом с ними, рассказывая о своем отце, который «тоже пилот, не военный, конечно, но очень классный пилот». И о коллекции камушков, которые отец привозит ему с других планет, и о том, что ему очень хотелось бы получить камушек с Шри-Ли – говорят, там очень красивые светящиеся синие камни, но туда сейчас все рейсы, даже грузовые, отменены, потому что ее могут захватить войска Корпорации…

До дома тетки Одарии идти оказалось совсем недалеко, гораздо ближе, чем показалось Лидке сперва, – ребятишки повели их какой-то короткой, одним им известной дорогой.