В середине следующего расшифрованного рапорта обнаружилась какая-то мешанина, но времена, когда Маб приходилось передавать бракованные депеши кому-то поопытнее, были давно позади. Значит, либо сбой машины, либо радиосигнал прервался при перехвате, заключила она. Дозвонившись до отдела регистрации, Маб попросила тамошних служащих посмотреть в реестре входящих – если сообщение перехватили и записали дважды, часто удавалось обнаружить отсутствующие блоки кода во второй версии записи.

И тут в отдел дешифровки ворвался молодой человек в свитере с вывязанным узором.

– Мне нужна ваша самая высокая девушка, – выпалил он с порога. – В Одиннадцатом корпусе новая операция – нам прислали семерку из ЖКМК, но требуется восьмая, причем ростом как минимум пять футов восемь дюймов. Кто тут самая рослая?

Все обернулись к Маб, и она встала, продемонстрировав свои пять футов одиннадцать дюймов.

– Отлично. Захватите свои вещи.

– Это на время или…

– В нашем дурдоме разве разберешь? Давайте, быстренько.

Насупившись, Маб взяла сумочку. Нельзя сказать, чтобы она горела желанием покинуть отдел дешифровки в Шестом корпусе. Конечно, работать приходилось без продыху, но за почти девять месяцев она успела научиться хорошо выполнять свои обязанности. Со временем она поняла, что девушки из этого отдела были не просто машинистками: требовалось немало воображения и опыта, чтобы взять испорченное сообщение и подкрутить то так, то эдак настройки ротора, пока текст не станет понятным, или просмотреть вероятные ошибки в морзянке и отыскать то место, из-за которого пошел насмарку весь текст. Приятно было видеть, как в результате пятибуквенная галиматья упорядочивается под ее пальцами в аккуратные цепочки немецких слов.

Ну мало ли что она находит приятным; работать надо там, куда посылают. Маб поспешила к Одиннадцатому корпусу по посыпанной гравием дорожке, щурясь под бледным весенним солнцем. Скоро день рождения Люси; она договорилась об увольнительной и собиралась съездить с тортом в Шеффилд. К счастью, Люси теперь живет там с теткой – по крайней мере, пока силы люфтваффе продолжают утюжить Лондон. Бедной Люси не нравились ни Шеффилд, ни тетка – у той было четверо своих детей, и ей совсем не улыбалось кормить лишний рот (возражения улетучились, как только Маб пообещала каждую неделю высылать ей часть своего жалованья). Пусть Люси и скучала вдали от дома, но она хотя бы в безопасности. Мать наотрез отказалась уезжать из Шордича, и каждое утро Маб просыпалась с мыслью, не сегодня ли она узнает, что жилище матери разметало бомбой.

– Славно, вот и замена!

Кто-то втянул Маб в Одиннадцатый корпус – это оказался мужчина, которого она помнила по очереди за чаем у киоска, устроенного Институтами флота, армии и авиации. Гарольд… Как-то-там. В новом корпусе было душно и зябко, теснее, чем в Шестом, и отсутствовали перегородки, просто большое помещение, одновременно гулкое и странно тесное. Девушки из Женского королевского морского корпуса выстроились вдоль стены и таращились на чудовищные агрегаты, которые громоздились в центре комнаты.

– Барышни, – обратился к ним Гарольд Как-бишь-его, – познакомьтесь. Эти машины называются «бомбами».

Больше всего они походили на платяные шкафы бронзового цвета – гигантские штуковины, не меньше шести футов в высоту. Спереди топорщились ряды барабанов по пять дюймов в диаметре, с буквами алфавита по краю. В плохо освещенном корпусе «бомбы» выглядели как тролли под мостом или великаны, превращенные солнцем в валуны. Маб застыла, глядя на них в изумлении, а Гарольд продолжал: