– Да за кого ты меня…
Маб проглотила возмущенную тираду. В ее возрасте уже пора бы перестать извиняться перед матерью за библиотечную книгу. «Отрасти себе характер, – хотелось сказать Маб. – А заодно ополосни волосы водой с лимоном и научись смотреть людям в глаза». Чего Маб совершенно не выносила, так это женщин-тряпок. Женщины в ее семье не были идеалом – да что там, большинство были жесткими, бессердечными бабами, – но, по крайней мере, тряпкой ни одну из них не назовешь.
Бетт вернулась за кухонный стол. Вероятно, она так и собиралась просидеть там до позднего вечера, пока мать не отправит ее спать.
– Иди за своим пыльником, Бетт, – неожиданно для себя произнесла Маб.
– Ч-что?
– Сходи за пыльником, пока я буду переодеваться. Пойдешь со мной на первое заседание литературного кружка Блетчли-Парка.
Глава 8
С камышовой крыши «Бараньей лопатки» можно было надзирать за перекрестком Бакингемской и Ньютонской дороги. Бар постоялого двора был уютным и светлым, а отдельная гостиная с ее по-старинному низкими потолочными балками так и манила устроиться поудобнее. Здесь было все, что так пугало Бетт на вечеринках, – теснота, шум, сигаретный дым, быстрый обмен репликами, чужие люди, а также мужчины. Горло ее сдавило от волнения, она безостановочно теребила кончик косы, как будто в этом лежал путь к спасению.
– Так ты прямо тут и квартируешь, Джайлз? – спросил кто-то у худощавого рыжего мужчины. – Черт подери, ну и повезло же тебе!
– И не говори! Миссис Боуден просто сокровище. Карточки ей не помеха – зуб даю, она королева здешнего черного рынка. Я заполучил для нас отдельную гостиную. Берите свои стаканы и пойдемте.
Бетт опомниться не успела, как в ее руке оказалась рюмка хереса. Она не осмелилась даже пригубить напиток – а вдруг мать учует запах спиртного в ее дыхании?
– Да ты отпей, – подбодрила ее Маб.
– Ч-что-о?
Бетт уставилась на собравшихся вокруг стола людей. Вот Озла – она смеется, а какой-то лейтенант зажигает для нее сигарету… Вот нескладные тощие мужчины, по виду типичные университетские преподы, как щенята, завороженно таращатся на Маб… Вот Джайлз с черноволосым великаном – тому даже пришлось пригнуть голову под потолочной балкой… Все они работают в загадочном Блетчли-Парке. А что здесь делает она, Бетт? Она не могла разобрать, что это за люди. Некоторые носили до того потрепанные твидовые пиджаки с заплатами, что ее мать приняла бы их за бродяг, однако при этом не оставалось сомнений в их отличном образовании и высоком происхождении; если честно, она едва понимала, что они говорят.
– Расслабься, – сказала Маб. Она держала бокал пива, с непринужденной элегантностью закинув ногу на ногу. – Мы просто пришли поговорить о книжках.
– Мне нельзя здесь быть, – прошептала Бетт.
– Это литературный кружок, а не бордель.
– Мне нельзя оставаться. – Бетт поставила херес на стол. – Моя мать устроит скандал.
– Ну и что?
– Это ее дом, ее правила, и мне…
– Но также и твой дом. И вообще ты живешь в доме своего отца!
Слова застряли у Бетт в горле. Она не могла объяснить, насколько незаметным был ее отец в семействе Финчей. Он никогда не настаивал на своем. Не таким он был мужем. Не таким отцом.
«Лучший из мужчин», – с неизменной гордостью отзывалась о нем мать Бетт, когда другие женщины жаловались на чересчур властных супругов.
– Мне нельзя оставаться, – повторила Бетт.
– «Жесточайшие мучители женщин – женщины», – процитировала Маб. – Ты уже дочитала до этой фразы в «Ярмарке тщеславия»? – Она изогнула бровь и обратилась к сидящим напротив мужчинам: – Ну так что, как будем выбирать книжку месяца?